Мой ВЕРНИСАЖ..., не только поэтический

"Н. А. Ярошенко Курсистка. 1883 г"
Иван Есаулков

Куда по улице она
Идёт в вечерний час одна,
Скромна, довольно миловидна? -
Спешит на курсы, очевидно!

А Петербург сырая мгла
Туманом серым облегла,
И перспектива улиц тонет
В расплывчатом и влажном фоне.

Как мастерски передаёт
Её движение вперёд
Художник! Прямо перед нами,
С большими ясными глазами,

Она возникла - и черты
Полны девичьей красоты!
В простые туфельки обута,
И характерны атрибуты

Одежды - белый воротник
И грубый свитер... Связка книг...
Готова послужить Отчизне
Она, и образ полон жизни!..

А клетчатый и толстый плед
Дополнит девичий портрет,
Что скомпонован гармонично
И выписан весьма лирично!..
2013


Ярошенко Николай. Курсистка 1883
Калужский художественный музей

После таких восторженных слов современного зрителя, не совсем просто понять восприятие этой картины в конце 19-го века.
Когда в 1883 г. на 11-й выставке художников-передвижников появилось полотно Николая Ярошенко «Курсистка», реакция была неоднозначной: отзывы в прессе варьировались от восторженных до гневных. Что могло возмутить современников художника в изображении скромной девушки со связкой книг под мышкой?

Противоречивая реакция на «Курсистку» была отражением общественной борьбы за право женщин получать высшее образование. Эта картина стала первым изображением учащейся русской женщины. Дело в том, что в те времена высшее образование было абсолютно недоступным для женщин: в начале 1880-х гг. Высшие женские курсы находились под постоянной угрозой запрета. В 1881 г. Комиссия по вопросу об усилении надзора за учащейся молодёжью прямо потребовала роспуска курсов, а в 1882 г. были упразднены женские врачебные курсы – «клоака анархической заразы».

От «Курсистки», появившейся в 1883 году, веяло духом протеста.Прототипом для героини «Курсистки» послужила жена друга художника, Анна Константиновна Черткова (Дитерихс). Во время написания картины она действительно посещала Высшие женские курсы. Однако Ярошенко создал не портрет знакомой, а собирательный образ девушек-курсисток. В её костюме нет ни одного украшения, что отображает общее презрение к быту в среде прогрессивной молодёжи того времени. Наряд девушки прост и незамысловат. Её бодрая поступь свидетельствует о её решительности и даже упрямстве в своем выборе.
Говорят, что И. Крамской, увидев первоначальный вариант картины, сказал, что она «не оттеняет всего значения женского движения»: девушка слишком нежная и хрупкая. Ярошенко прислушался к критике и решил исправить работу. На самом деле существуют два варианта «Курсистки», и оба написаны после беседы с Крамским, причем различия между этими вариантами нельзя назвать существенными. Очевидно, Крамской видел в мастерской художника какой-то ранний, не сохранившийся вариант картины. Как бы то ни было, хрупкость и женственность были сохранены и в окончательной версии. По всей видимости, эти черты должны были контрастировать с непреклонной решимостью девушки в её желании учиться.


Ярошенко Николай. Курсистка 1883.
Национальный музей русского искусства, Киев.

Это второй вариант картины,

Одним из самых благожелательных был отзыв Глеба Успенского, который напечатал в «Отечественных записках» очерк, в котором говорилось: «Таких девушек „с книжкой под мышкой“, в пледе и мужской круглой шапочке, всякий из нас видал и видит ежедневно и уж много лет подряд… И вот художник, выбирая из всей этой толпы „бегущих с книжками“ одну самую ординарную, обыкновенную фигуру, обставленную самыми ординарными аксессуарами простого платья, пледа, мужской шапочки, подстриженных волос, тонко подмечает и передает вам, „зрителю“, „публике“, самое главное… Это главное: чисто женские, девичьи черты лица, проникнутые на картине, если можно так выразиться, присутствием юношеской, светлой мысли… Вот это-то изящнейшее, не выдуманное и притом реальнейшее слитие девичьих и юношеских черт в одном лице, в одной фигуре, осененной не женской, не мужской, а „человеческой“ мыслью, сразу освещало, осмысливало и шапочку, и плед, и книжку, и превращало в новый, народившийся, небывалый и светлый образ человеческий».
Впрочем, не все отзывы были такими восторженными. В частности, критики, выступавшие против идеи женского образования, гневно писали об изображенной девушке: «Бегущая во все лопатки, отрепанная антипатичная девица, с выпученными глазами, в шапке набекрень…», а саму картину называли «дурно написанным этюдом». Вряд ли можно считать подобные отзывы имеющими отношение к искусству – скорее, это было открытое выражение неприятия самой идеи женского равноправия.