Когда меня охватывают сомнения и печали, когда я тих, когда я клонюсь, добр и все всем прощаю, ну когда дурь какая-то на меня находит, я смиренно иду на кухоньку свою.
Что ждёт меня на ней? Горсть-другая пророщенной со вчерашнего вечера пшеницы на мокрой тряпке. Бреду к подоконнику, на котором у меня пшеничное поле. Хвост безволен, борозды от него на паркете неглубоки. Сложив рудиментарные лапы на груди, смотрю на пшеничные ростки искоса. Вспоминаю иные поля иных народов. "Шумур-рамат...Шамур-рамат...где голуби твои? В золоте полей, в золоте полей..."
Талая вода с горных вершин. Синие ледники. Кастрюля. Но можно и водопроводную воду в кастрюлю. Водопроводная значительно полезней. В ней души создателей водопровода, сотрудников станций обеззараживания, помыслы сантехников, крики проваливающихся в бездну прорабов.
Вода необходима для отвара. Бросаю в кастрюлю репчатый лук, чеснок, морковь, всякую грубую зелень. Дыхание моё поджигает газ на плите. Полчаса чеснок, лук, грубая перемолотая солдатская зелень с полей минувших кровавых битв, морковь кипят в котелке. Смотрю на варево философски. Глаза безжизненны. Пелена под веками.
Через полчаса процеживаю варево. Всю эту чесночную, луковую и петрушечную лирику отбрасываю прочь. Раньше отбрасывал, куда придётся. На стены приходили смотреть. Теперь отбрасываю осторожней.
Бурда несильно кипит, настал черед очищенных помидоров, сельдерея. Немного соевого соуса и томатной пасты. Мир ведь прост. Минут десять.
Пшеничные зерна с ростками обдаю кипятком. Горсть-другую. Бросаю в кастрюлю к прочему. Минут пять. Всё.
Медленно беру половник и наливаю энергетическую и полезную бурду в миску.
Потом осторожно сажусь за стол. Пусто на нём. Беру миску в лапы и отпиваю целебный глоток.
Раньше так лечили похмелье добрые люди. Теперь же что вспоминать?..
На втором глотке приятно и красно вспыхивает правый глаз. Движения становятся резче. На третьем глотке уже привольно реву страшным рыком и пробую новые тона устрашения латной конницы.
Остатки варева доедаю, стуча ногами в пол, ломти свежего хлеба ноздристого смазываю ( ну не смазываю, конечно, а наваливаю и приминаю) гусиными полушкварками с перцем.
Хохочу, крутя головой. Грация во всём. Подпрыгивая, выбегаю из кухни и кряжисто взлетаю в багровое небо. Ветер наполняет перепончатые крыла. Клекот. Душу режет полёт.
Рекомендую всем.