Продуктивный разговор с подрастающим поколением.
В наказание назначил всем завтра посетить мою проповедь об эволюции человека. Проповедь называется " Слаб еси инако ж Словесы о мере перваго человека Адама и о телеси его". Будут новые факты, закуплены диафильмы.
"Горе нашей пока ещё многочисленной семьи", - говорил я со значением, проходя вдоль качающегося строя, - "оно ведь непростое. Оно заключается в том, что не все из вас пойдут, к сожалению, работать в шахты. Не все будут оставлены в забое с отпечатанной нормой выработки угля в зубах. Это не касается наших любимцев, Серёжи и Николая. Им в рудник - дорога прямая и верная, освещённая фонариком одноногого десятника и полным отсутствием перспектив получения образования в нормальной школе. Вот об остальных присутствующих здесь болит моё сердце. Георгий! подойди, не бойся, повисну на тебе в изнеможении, обопрусь на раскормленные плечи. Продолжу ж... Ведь у многих теплится ещё надежда, что вывернутся они, упасёт их заступница наша от закономерного жизненного финала - прыгать на зажелтелом из-за слонов снеге перед шапито, изображая отсутствующих, но заявленных в афишах шимпанзе. Теплится надежда, а?! Теплится ещё, что прощу я и всё забуду?! Шепчет слова успокоения, да?! Вот она главная беда-то нашей дружной семьи! Неоправданность ожиданий! Моих, ваших, врачей моих, ваших врачей, педагогов, господи прости, прочих и присных. Вы лучше, слушайте, сразу отчайтесь! Я говорю, отчаяние - оно вернее, разочарование - оно вас не покинет... Не убежит с подполковником. Вам с ним, с безнадёжностью, а не с подполковником, так сказать, жить. А надежды - это всё пустое! На что надеялись те, кто завалил прошлую сессию и был переведён на платное отделение?! На что?! На то, что пайки ваши урезаны не будут - вот на что надеялись они! И как? Помогла вам ваша надежда?! Ну, с мальчиками понятно - этих худо-бедно сдадим на вес и их поглотит народное хозяйство, выплюнув после, где-то под Барнаулом, уже с железными зубами, двумя судимостями и хриплыми сожительницами с характерным одним именем Оля на всех. За мальчиков, иначе говоря, я спокоен. Но вот девочки меня огорчают... Беспокоит меня ваша судьба, девочки... Вы все с нашей мамы пример берёте, а она уже родилась беременная вторым ребёнком и с моей фотокарточкой в руках. Вы даже в эту сторону и не думайте. Когда чувствуете, что уже наели в ресторане на чужие мужские две-три тысячи рублей - бегите домой, всё! Приятное приключение закончилось! Лучше вас унизят дома родные, чем посторонние и по дороге... Надежда, девочки, не должна калечить ваши души! Ваши души должно калечить знание жизни...Только образование, только оно спасёт вас от заслуженной вами карьеры. Увидеть вас доцентами кафедры философии и умереть - вот задача, стоящая передо мной. Доценту-женщине кафедры философии можно всё! Выть в коридоре, не фокусировать глаза при встрече с ректором, ходить по факультету 7 марта, держась за стены. Большего не хочу, на меньшее не согласен! Повязывайте тряпицы на головы и бредите уже в университет свой, постылые..." Так я закончил своё утреннее чаепитие и выдал домочадцам по небольшому куску рафинада, строго глядя в глаза каждому подошедшему.
Д. Шемякин