Джон Шемякин о телефоне русского императора:
Сейчас пойдёт разговор о, например, июльском кризисе 1914 года. И это ещё многим повезло, потому как могу я сейчас завести речь про мегалитические сооружения.
Чтобы такого написать, чтобы сразу ошеломить незаинтересованного читателя?
Напишу-ка, сославшись на "Воспоминания" министра иностранных дел Сазонова (публикация 1927 года), вот что: в Петергофском дворце, где в июле 14-го жил государь-император, был один телефон ( ОДИН ТЕЛЕФОН ). Страна движется гибельными прыжками к началу войны с Австрией и Германией, позиция союзников не до конца определена, катавасия с принятием решения о том, какую мобилизацию проводить, в самом разгаре. Дирижабли на вооружении, дредноуты, аэропланы, бронеавтомобили. У безоговорочного властителя Российской империи в Петергофском дворце стоит единственный телефон. И знаете, где этот телефон стоит? В кабинете государя? Нет. У адъютантов? Нет. В спальне? Нет.
Единственный телефон в разгар кризиса, на пороге многомиллионной человеческой жертвы прогрессу империализма, стоит в комнатке камердинера. Внимание. Под лестницей. В комнатке камердинера, под лестницей стоит аппарат, по которому могут звонить военный министр, министр иностранных дел, нач. Генштаба.
И для разговора с ними государь иногда (!) спускается в комнатку к камердинеру. Т.е. понятно, да? Отношение государя к своему кризисному штабу (Янушкевич, Сухомлинов, Сазонов) понятно? Он с ними разговаривает по телефону, спустившись в комнату дворцового камердинера. Спускается под лестницу, чтобы поговорить с министром иностранных дел. Вернее, с министром он по телефону не любит разговаривать, министр не нравится императрице, императрице нравится Янушкевич, который звонит государю, государь спускается в каморку под лестницу, нач. Генштаба просит принять министра иностранных дел. Такой комплементарный механизм принятия решений. Когда ситуация менялась почасово, а иногда и поминутно.
Я вот только не знаю, а камердинера просили из комнаты выйти или разговоры о судьбах четырёх империй, нескольких королевств и одной республики велись при нём, при камердинере? И чем занимался камердинер в эти минуты? Моя фантазия рисует разнообразные картины на сей счёт. Вот я, в образе камердинера, благославляю государя на ратный подвиг, вот я приплясываю со шваброй, вот я смешно изображаю Франца-Фердинанда, вот я прыгаю лягухой пред августейшими очами, вот я марширую на месте, совершая весьма ловко повороты кругом, пугливо ем сайку, отвернувшись к окну, пока Николай Александрович разговаривает в полутьме по аппарату голосом человека, "не привыкшего говорить по телефону".
В сообщении использованы:
1.Сазонов С.Д. "Воспоминания", 1927. С.244-245.
2."История дипломатии" Т.2 М.,1945. С.794-795.
3. "Происхождение первой мирвой войны".
4. "Список придворных чинов на состояние к 1916 году".
Вся эта история с единственным телефоном у камердинера - она мелочь. Мы люди с пониманием. И камердинер - не дворник Михееич. И то, и сё.
Но все страшное, во что мы погрузились на десятилетия, началось в символическом смысле из голоса в телефонной трубке в комнатке под лестницей. По этому телефонному проводу был отдано через посредника устное распоряжение государя начать всеобщую мобилизацию русской армии, что означало неизбежную и ненужную войну.
источник: World History. Presented by Джон Шемякин. автор: Лемодор