Хозяйке на заметку

О наболевшем

Gayane Avanesova
29 июня 2015 г.
И Д И Л Л И Я
(пусть и этот рассказ будет с картинкой)

"Жизнь простая, полная мира, любви и нежности, без тяжёлых забот и борьбы. На лоне природы."

Ну, подумала я, всё сходится. Тут и птички с цветочками, и в воздухе разлита такая густая любовь-дружба, что хоть ложкой хлебай, хоть шашкой руби. Дай, думаю, пойду сделаю стрижку, чтобы соответствовать. Чтобы довести красоту до невозможности.

Пошла в парикмахерскую. Салон на окраине. Вроде бы - город, но с большой натяжкой. Встретили меня приветливо. Работали две парикмахерши, крупная и маленькая. Маленькая освобождалась, но сказала, что через двадцать минут ждёт клиентку по записи. Сомневалась, что успеет. А я и не тороплюсь. Потом они обе решили, что ничего страшного. Если что, то "...Я, Валь, возьму твою, если придёт вовремя!.." Мир, любовь и дружба. Именины сердца. Спросила, сколько стоит. Проворковали в унисон: пятьсот. Так, в Москве шестьсот. Веду в счёте. Села. На всякий случай спрашиваю у своей: "Бабушкам скидки есть?" Оказалось, что есть. Бабушкам - по триста. Сижу, ликую. Уполовинила.

Мне вымыли голову и навертели из полотенца тюрбан. И тут я, видимо, пропустила что-то главное. Из чего возник скандал - не знаю. Но его начало совпало с моментом закрепления на моей шее липучей удавки. При робкой попытке ослабить давление она почему- то утоньшилась и впилась сильнее. Видимо, была настроена на полную асфиксию. Сижу, в натуре, не дышу. Мокрая, растрёпанная, вся укрытая резко накинутым на меня цветастым слюнявчиком. Втянула и вобрала в себя всё, что можно было втянуть и вобрать. Получилось плохо. Все органы нужны по жизни, лишаться не хочется. Над головой - лихой лязг ножниц. Даже, я бы уточнила, перелязг. Большая не отстаёт. Джем-сейшн. Мне нервно крутят пряди и втыкают, как мне показалось, наугад заколки. И всё на фоне вот этого: а у нас - так! ты тут без году неделя! а сама-то, сама-то! а ты помнишь, как в тот четверг... Крики чередуются с подчёркнутой любезностью, с которой они обращаются к нам, угодившим под этот перекрёстный огонь. Не надо ли вот здесь чуть-чуть убрать? Не-е-ет! Мне всё нравится!

Моя отошла на минуту - Большая что-то своей тихо сказала. Вербует в сторонники. Та с пониманием, но боязливо кивнула. Большая отошла - моя вернулась. Шепчет в моё беззащитное ухо: "Звонить начальству побежала..." - "Ну ты подумай, какая сссука..." - шепчу в ответ подобострастно, стараясь ужаться до размеров Хаврошечки. Тщетно.

У Большой отвыл грозный фен. Клиентка радостно убежала. Пришла та, которая по записи. Молоденькая. Моя стала работать, как в замедленной съёмке. Большая тем временем привела рабочее место в порядок и всем своим видом показывает, что чужих брать не намерена. Напевает носом, изображая безмятежность. Моя вежливо говорит девочке: "Извините. Или подождите десять минут, или вас обслужит другой мастер".

И началась вторая серия боевика. Ещё эти огромные зеркала, висящие напротив друг друга... Нельзя так вешать, придурки! Это ж бесконечное пространство! В котором воет фен, лязгают ножницы и раздаются крики "не возьму!!! это твоя клиентка!!!" Скосила глаз на девочку, пришедшую сюда за красотой. Ни жива ни мертва.

Наконец меня обстригли и распутали. И даже "на чай" не взяли. Хоть я и пыталась на радостях дать тайком. Не зря нам когда-то внушали, что чаевые унижают советского человека. Парикмахерша сказала громко, с мхатовской выразительностью и наплевав на моё "тайком": "Не надо! Ни в коем случае! Вы тут такого натерпелись! Простите!" - и указующим взглядом - на Большую.

Стрижка получилась кривая, ну и фиг с ней.
...А на сэкономленные и выстраданные деньги я купила конфеты, чтобы подсластить счастливую жизнь.