Джон Шемякин
Вчера в 9:21 ·
Михаил Юрьевич Лермонтов был, как нам прекрасно известно, певцом российской глухой тоски.
Тамбов на карте генеральной
Кружком означен не всегда,
Он прежде город был опальной,
Теперь же, право, хоть куда..
Но скука, скука, боже правый,
Гостит и там, как над Невой,
Поит вас пресною отравой,
Ласкает черствою рукой.
Всё тускло, скучно, темно, в сумраке шарятся герои, глухо и ватно во всех моментах, отрава, рукой, царит. Беспросветно, боже! боже!
Скучный город Тамбов. Не о чем поговорить, нечего вспомнить. Бледные толстые лица. Зевающие рты. Оплывающая в духоте тоска.
Тамбовскую епархию при Михаил Юрьевиче возглавлял молодой епископ Евгений. Строгий. Ездил на шестёрке лошадей цугом, слуги в треуголках. Большая черная борода. Во время поездок по епархии сажал священников в колодки, сковывал цепью на широкое железное кольцо за служебные недогляды и неполное соответствие идеалам.
7 августа 1831 года вышел Указ Синода, разрешавший отдавать в солдаты исключенных семинаристов, штрафных дьячков, пономарей, послушников, звонарей, семинарских и консисторских сторожей, консисторских канцеляристов, священников и дьяконов, лишенных сана.
Тамбовский епископ воспринял указ с волнением и восторгом. Прикрыл рукой глаза от перспектив.
Массовый забрив в рекруты произошёл. До 900 человек общим числом. Ареопагитский, Воскресенский, Ферапевтов, Смирнов, Розанов, Успенский, Яхонтов, Преображенский, Богоявленский. Такие вот фамилии звучали вдоль качающегося строя перед отправкой колонны.
Евгений отдавал в солдаты священников на персидскую границу за малограмотность. Церковники сдавали ему экзамен толпами. Если кто плохо пел или читал, того немедленно в солдаты.
Многосотенная армия епископа Евгения несколько месяцев обучалась военному ремеслу в Тамбове. Штыковые удары. Отбив прикладом. Сдвоение и строение рядов. Развод колонны. Марш-броски. Форсирование водных препятствий. Штурмовые лестницы. У рекрутов тогда особой формы не было. Штурмовали и бились в том, в чём застала новая интересная жизнь: в подрясниках.
По ночам у костров толковали про ангелов и несомненный скорых крах греховного Вавилона.
Евгений в полном епископском облачении, верхом на лошади, провожал новобранцев, которые прошли церемониальным шагом по Варваринской площади и по главной улице Астраханской к Московской заставе. Проходя мимо Казанского монастыря, все военнообязанные встали на колени и запели «Заступница усердная». Епископ прослезился и махнул рукой. Все подумали, что шутка, наконец, закончилась, что сейчас епископ засмеётся и отправит всех по домом, что все уже и так исправились и готовы стать не в пример лучше, что...
В Москве тамбовские крестоносные новобранцы попали в Московский учебный полк. Тут государь-император приехал. В солдатской серой шинели. Простой и великий человек. Посмотрел на учения. "Дети мои, то-то думаю, матери ваши плакали, провожая вас"" И тут все подумали, что вот сейчас шутка-то закончится. И что домой... Велел государь привезти два воза калачей и начал раздавать военнослужащим. Которые вскоре замаршировали к местам несения. С Христом на сердце и горячим божьим словом на устах.
Скучная история. Как и остальные тамбовские истории.
В Борисоглебском районе помещик Шпикулев напал со своими крестьянами на однодворцев села Грибановка. Угнал скот, свёз хлеб и сломал избы. Поплатился двухнедельным арестом.
Крестьяне спасского помещика Лукина косили сено. Майор Евсюков с дворней и друзьями подъехали к лугу. Слово за слово. Воспоминания о временах Шуйского и обидах при Алексее Михайловиче. Нападение. Лукин ранил ружейным выстрелом майора. Сам получил несколько колотых ран. Брат Евсюкова хотел добить Лукина, но два раза осечка вышла.
Помещика Горчакова напала на деревню соседки, помещицы Мосоловой. Угнала скот — 206 голов, свезла весь хлеб. Техасских регуляторов тогда на Тамбовщине ещё не было.
Кирсановский помещик Можаров напал на помещика Шишкова. Капитан-исправник двинулся наводить порядок. 100 человек дворни Можарова встретили экспедицию капитана-исправника ружейным огнём. Капитан-исправник предпринял тактическое отступление через лес, в котором и аукался около недели, обложенный со всех сторон. Драгуны вызволяли.
Кадомская регистратоша, вдова Мошеева напала на имение князя Енгалычева. Сумма награбленного - 1200 рублей.
В село Лавровку Тамбовского уезда прибыл студент-правовед Бронников, напавший на братьев Кондратьевых, тоже правоведов.. Откусил нос у одного из братьев, «жевал его, выплёвывая окровавленные части его на землю». "Отъел нос" - записали в протоколе буднично и просто.
В селе Алееве, Шацкого уезда, проживал помещик, тайный советник Лаптев, бывший тамбовский губернатор. Легенда державности. Соседом у него был помещик Свищов. Одной августовской ночью Лаптев позвал к себе своего старосту Ивана Васильева. Васильев собрал топу крестьян и отправился в поход на Свищова. Деревня Свищева была сожжена, а лаптевские крестьяне возвращались домой, нагруженные добычей.
В ноябре Свищов подвергся второму нападению с поджогом.
В Тамбове под надзором полиции находился отставной чиновник по фамилии Хиздео. 29 декабря 1838 года, встретив на улице Санкт-Петербурга царя, Хиздео вручил ему важный государственный проект. В проекте было указано, что «не дурно бы выдумать машину для прокормления отставных чиновников». Николай Павлович, обрадованный, что подошедший мыслитель сунул ему бумагу, а не нож под ребро, велел выдавать Хиздео 200 руб. ежегодной пенсии. Но отправил в Тамбов. В котором проектант развернулся со своими планами в полную силу и пытался угнать табун ремонтёрских лошадей три раза в течении двух дней. Упорство порождает привычку, как мы знаем, привычка родит навык, навык - отец подвигу.
На всё происходящее вокруг обыватели Тамбова смотрели скучными глазами и явственно тосковали. Слава богу, хоть холера вернулась, немного развлекла. Да сектантов по губернии стали ловить и в дыму дезинфекции гнать куда-то. Всё какое-то развлечение. Особенно, когда орущие от ужаса сектанты вырвались из-под караула и захватили губернскую канцелярию.
Всё это мы привыкли считать беспросветной тоской и гудением сытых мух. И нас не переубедить.