Подружкины посиделки-2

Вячеслав Денисов. Короткие истории

Шурик так решил: работать он будет Зорро. Выхода нет. Работа так себе, без выходных и небезопасная. Могут и ночью вызвать. Ещё эти шрамы. Начнутся вопросы. Придется изворачиваться: отец дрелью нечаянно просверлил, экскаватор ковшом зацепил... Опять же коня куда-то девать надо. Но это мелочи, их потом можно проработать.

Всё из-за Машки. Машка дружила то с Васенковым из четвертого «а», то еще с кем-то. Временами со всеми сразу. И это причиняло особенную боль.

Соперники Шурика были настолько на него непохожие, что даже учились в разных школах. Они также не были ни лопоухими, ни худыми. Наоборот, они были выше и сильнее. И учились неплохо. И уши не торчали. Они не оставляли ни единого шанса. Так что только Зорро.

Однажды Васенков обзовет Машку дурой. И тут появится он, Зорро. В маске, конечно. И шпагой ловко победит Васенкова. А потом поставит его на колени и заставит извиниться. Как он будет ставить Васенкова на колени, Шурик еще не придумал. Но это детали, их можно проработать потом.

Машку это так впечатлит, что она влюбится. И начнет мучиться по ночам в подушку. Все будет думать: «Кто этот храбрый мальчик?». А к тому времени слава о Зорро уже пронесется по всему Новосибирску и даже проникнет за его пределы. Машка разволнуется ещё сильнее.

Иногда Шурик будет подходить к ней и спрашивать, не согласится ли она пойти с ним в кино. А она будет отказываться и говорить, что её сердце занято другим. Не будет говорить кем именно, конечно, но тут и так ясно.

И вот лет через тридцать Шурик будет лежать весь в крови после очередного подвига. А так совпадет, что его совершение по случайному совпадению было необходимо как раз у дома Машки. Такая случайность, что даже смешно. Машка увидит Шурика и бросится к нему. Закричит: «Зорро, вот со сколькими мальчиками я ни дружила, а все это время любила только тебя». Сорвет маску, чтобы Зорро из ведра йодом окатить, а там – ба, Шурик.

Лопоухий, лупоглазый, худой как африканское насекомое богомол. Но если присмотреться, можно будет заметить, что другие физиологические приметы Алена Делона соблюдены.

"Шурик, так Зорро это ты?", - спросит, и в её глазах вспыхнет восхищение и все такое.

И тогда Шурик встанет окровавленный, вскочит на коня и скажет: «Ты дружила со всеми и не замечала меня! И вот сейчас говорю тебе – дура ты, Машка. Дура, счастье своё проворонила». Поднимет коня на дыбы и ускачет под музыку Гуидо и Маурицио Де Ангелис.

А Машка останется рыдать у подъезда с ведром йода. Красивая такая, платье в горошек...

И вот скачет Шурик. Ветер в лицо, волосы развеваются. Маска на лице...

- Чего-то фигня какая-то получается, - пробормотал Шурик. Спрыгнул со скамейки и подтянул штаны.

Действительно, получалось черт знает что. Выходит, что тридцать лет он во имя Машки совершал подвиги, истекал кровью и незаметно для родителей прятал в двухкомнатной коня. А когда она призналась ему в любви, назвал её дурой и ускакал.

Сложная эта штука, любовь, подумал Шурик. Деталей много. Без мелочей все срастается. С ними - ни в какую. Нужно просто поймать Машку по дороге в магазин. Она с бидоном будет идти за молоком, а тут он. Главное, чтобы Васенкова поблизости не было. Поймать и сказать: "Я для тебя, Машка, все что хочешь сделаю". И все такое. Это мелочи, их потом проработать можно.

Шурик подумал. И решил: нужно дождаться лета.

Лето - самый благоприятный для признаний период. Летом мужчина выглядит более выигрышно: не текут сопли от холода. Катышки льда на варежках сопли не удаляют, проверено. Варежки как кисти художника Репина разносят сопли по холсту лица, после чего те затвердевают причудливой мраморной лепниной. И хотя это делает любого мужчину похожим на мужественного полярного исследователя Нансена, он решил не рисковать. Говорить о любви и одновременно обхлестывать языком нос так, чтобы всё летело в разные стороны, не хотелось. Так что только лето...

Но Машка на все лето уехала в деревню.

А приехала выше Шурика и ещё красивее. И всю осень мимо его окон возвращалась домой из школы с чёртовым Васенковым. Идут, такие, смеются.

А зимой вдруг подошла и сказала, что Шурик уже давно ей нравится. И что она с Васенковым и другими гуляет, чтобы Шурик видел это и страдал. Как Жоффрей де Пейрак без Анжелики.

Тридцать лет уже женаты, между прочим. Двое внуков. Внуки лопоухие, лупоглазые, вылитые аленделоны.