Просто забавные истории

Огромный супермаркет, жена затерялась где-то между молочным продуктами и крупами.
Хожу, ищу ее.
Подлетает симпатичная работница.
- Я чем-то могу помочь?
- Э... не уверен.
- Вы что-то конкретное ищете?
- Да, жену.
- Не, ну так сразу я не могу, давайте хоть кофе выпьем!

Неуязвимая Фаина Раневская
Эту историю в начале девяностых годов прошлого века в Лубянских архивах раскопал в прошлом контрразведчик и подполковник КГБ, а ныне историк спецслужб Игорь Григорьевич Атаманенко, сумевший обогатить психологический портрет великой актрисы новыми и неожиданными чертами.

Неуязвимая Фаина Раневская

Великую актрису не смог переиграть даже КГБ

В окопы невидимых фронтов тайной войны, которую вел КГБ против западных спецслужб и против так называемых «диссидентствующих элементов», было рекрутировано бессчетное количество агентов. Все они – представители уникальной российской прослойки, интеллигенции. Золотой фонд нации. Их не встретить на пашне и у доменных печей. Они – в дипломатических миссиях и в божьих храмах, в конструкторских бюро и во всемирно прославленных театрах.

Не все знаменитости из числа творческой интеллигенции Советского Союза, которым делались предложения вступить в тайный Орден осведомителей, находили в себе силы отказать вербовщикам. Но всенародная любимица Фаина Раневская преуспела и в этом...


ПЛАН БЫЛ ПРЕДЕЛЬНО ПРОСТ

Существовало расхожее мнение, что народная артистка СССР Фаина Георгиевна Раневская, будучи весьма рисковой женщиной, однажды не побоялась даже отклонить предложение, сделанное ей генерал-лейтенантом Грибановым, начальником контрразведки Советского Союза. Предложение сотрудничать с органами госбезопасности.

Начнем с того, что не Грибанов делал ей это предложение. Олег Михайлович при всем своем маленьком росте обладал недюжинной гипнотической силой и всепокоряющим даром убеждения – неспроста подчиненные называли его «маленьким Бонапартом».

Кроме того, Грибанов в интеллигентских тусовках слыл «укротителем» Будапештского восстания 1956 года, поэтому одно упоминание его фамилии априори подавляло волю собеседника.

Так что, сделай он лично предложение Фаине Георгиевне вступить в тайный Орден секретных осведомителей, вряд ли бы она нашла в себе силы отказать ему, а так... Не только отказала, но и выгоду от игры с сотрудником органов гэбэ поимела!

В силу своей занятости и других обстоятельств Грибанов на встречу с Раневской послал молодого опера по фамилии Коршунов.

Предполагалось, что это будет моментальная вербовка в лоб.

Предполагал, как выяснилось, Грибанов, а располагала Раневская! Потому что проявила она себя не только гениальной сценической артисткой, но и величайшей актрисой по жизни, обведя Коршунова вокруг пальца, как мальчишку. В общем, бестия, а не женщина!

МЕЧТА ЕЕ ДЕТСТВА

Коршунов начал вербовочную беседу, как тогда было принято, издалека. И о классовой борьбе на международной арене, и о происках иноразведок на территории СССР поведал собеседнице. Невзначай напомнил также о долге каждого советского гражданина: независимо от профессиональной принадлежности оказывать посильную помощь органам государственной безопасности в их ратном труде по защите завоеваний социализма.

Словом, подал Коршунов себя в наихудшем свете – выступил в роли лектора сельского клуба, а не вербовщика. И великая актриса его сразу раскусила, догадалась, к чему клонит ее визави, но виду не подала.

Стукачество в артистической среде всегда, даже при царях, было распространенным явлением. Весь бомонд, не таясь, обсуждал его. Оно было притчей во языцех. Так что это Коршунов считал, что он ведет игру с закрытыми картами, имея старшие козыри на руках... Для нее все его потуги были секретом Полишинеля.

Вслушиваясь в страстный монолог Коршунова, Раневская прикидывала, как ей элегантней уйти от предложения, которое, конечно же, должно последовать в заключение пламенной речи гэбэшного трибуна.

Сначала она провела кинжальную разведку боем. Спросила: «Молодой человек, а где вы были раньше, когда я еще не успела разменять седьмой десяток?»

«Что вы, Фаина Георгиевна! – замахал руками Коршунов, которому показалось, что пароход уходит от причала прямо на его глазах. – Вам больше тридцати никто не дает, поверьте... Вы – просто девочка по сравнению с другими артистками вашего театра!»

Коршунов, предвкушая оглушительный триумф после исполненной увертюры, даже не заметил, что допустил роковую оплошность, назвав Раневскую девочкой. Назвать девочкой знаменитую актрису, которая ему по возрасту годилась в матери, это верх бестактности!

А Фаина – ничего. Девочка я для вас, ну что ж, значит, девочка. Так тому и быть! Женщине, в конце концов, столько лет, на сколько она выглядит...

Закуривает она очередную «беломорину», хитро прищуривается и при этом так спокойно говорит: «Мне с вами, молодой человек, все понятно... Как, впрочем, и со мной тоже... Без лишних слов, заявляю: я давно ждала этого момента, когда органы оценят меня по достоинству и предложат сотрудничать! Я лично давно к этому готова. Н-да... Разоблачать происки ненавистных мне империалистических выползней... Можно сказать, что это – мечта моего детства. Но... есть одно маленькое «но»!

Во-первых, я живу в коммунальной квартире, а во-вторых, что важнее, я громко разговариваю во сне. Вот и давайте, коллега, а по-другому я вас молодой человек и не мыслю, с тех пор как мы встретились. Да, вы – мой коллега! Так вот, давайте вместе, по-чекистски поразмыслим.

Представьте, вы даете мне секретное задание, и я, будучи человеком обязательным и ответственным, денно и нощно обдумываю, как лучше его выполнить, а мыслительные процессы, как вы, конечно, знаете из психологии, в голове интеллектуалов происходят беспрерывно – и днем и ночью... И вдруг! И вдруг ночью, во сне, я начинаю сама с собой обсуждать способы выполнения вашего задания. Называть фамилии, имена, клички объектов, явки, пароли, время встреч и прочее... А вокруг меня соседи, которые неотступно за мной следят вот уже который год кряду. Они же у меня под дверью круглосуточно, как сторожевые псы, лежат, чтобы услышать, о чем и с кем это Раневская там по телефону говорит! И что?

Я говорю вам о своих недостатках заранее и честно... Если я ошибаюсь – поправьте меня, уберегите меня от совершения в будущем роковой ошибки! Я бы даже сказала – от непредумышленного предательства... Но что делать, если мои родители передали мне такой порок – громко разговаривать во сне? Я уже обращалась к врачам, к светилам медицины – все пустое, ничего поделать не могут. Никакие снотворные и транквилизаторы не помогают. Может быть, у вас, товарищ Коршман, извините, товарищ Коршунов... имеются какие-то спецпрепараты, чтобы не выбалтывать секреты... во сне?»

Страстный монолог Раневской потряс Коршунова. С явки он ушел подавленный и напрочь разбитый железными аргументами кандидатки на вербовку.

ТО СПЛИН, ТО НАСМОРК

Доложив Грибанову о состоявшейся вербовочной беседе, Коршунов в заключение доклада сказал:

«Баба согласна работать на нас, я это нутром чувствую, Олег Михайлович! Но... Есть объективные сложности, выражающиеся в особенностях ее ночной физиологии.

– Что еще за особенности? – спросил Грибанов. – Мочится в постель, что ли?

– Нет-нет! Громко разговаривает во сне... Да и потом, Олег Михайлович, как-то несолидно получается... Негоже все-таки, нашей прославленной народной артистке занимать комнату в коммунальной квартире... Полагаю, что ради того, чтобы привлечь Раневскую к секретному сотрудничеству и эффективно ее использовать в наших интересах, надо бы ей выделить отдельную квартиру... У меня – все!»

«Что ж, подумаем...» – ответил неопределенно Грибанов, но через месяц Раневская праздновала новоселье в высотке на Котельнической набережной.

И тогда Коршунов вновь пошел на приступ, стал названивать в Театр Моссовета, где лицедействовала Раневская, чтобы, значит, встретиться с нею и формально узаконить состоявшуюся вербовку отбором подписки о добровольном сотрудничестве, неразглашении и т.д. Ну, в общем, соблюсти все формальности.

Однако каждый раз выяснялось, что Фаина Георгиевна пока не может с ним встретиться либо по причине своей занятости, либо состояния здоровья – то она готовится к премьере, то у нее сплин, то насморк.

Когда же, наконец, в телефонной трубке он услышал ее воркующий голос, очень доверительно сообщивший ему, как коллеге и товарищу по борьбе, что у нее начались какие-то «критические дни», и поэтому она просит вновь перенести свидание, он рассвирепел и в сердцах бросил ей, что послезавтра приедет к ней домой, в новую отдельную квартиру для окончательного расчета.

Не знал молодой лейтенант с начальным школьным образованием, с кем столкнула его судьба и какой прожженной бестией оказалась обхаживаемая им «кандидат на вербовку».

ИЗДЕРЖКИ ВОСПИТАНИЯ

На следующий после разговора Коршунова с Раневской день, рано утром, в приемной КГБ при Совете Министров СССР появился какой-то мужчина с испитой рожей и неопределенного возраста – от 15 до 85 – и попросил принять от него заявление.

Настаивал, чтобы оно было обязательно зарегистрировано, потому как дело чрезвычайной государственной важности...

Коллективное заявление жильцов высотки на Котельнической набережной, где уже месяц проживала Раневская, через час лежало на столе у Грибанова, ибо ему и было адресовано.

В своем обращении квартиросъемщики (всего десять подписей), проживавшие над квартирой Раневской, просили органы госбезопасности разобраться с некой артисткой (фамилия Раневской в заявлении не указывалась), которая ночи напролет вопит о происках империалистических разведок. Рассуждает, как разделается с ненавистными супостатами и какую кузькину мать она им покажет, едва только ее примут в органы госбезопасности внештатным сотрудником.

Через час Коршунов стоял по стойке «смирно» в генеральском кабинете. Грибанов отдал ему заявление со словами:

«На Фаине поставь крест, ищи кого-нибудь другого... Молчащего во сне. Все! Свободен!»

По прошествии некоторого времени Коршунову от агентуры, окружавшей Раневскую в театре им. Моссовета стали известны подробности создания пресловутого «коллективного заявления».

Артистка за две бутылки водки соблазнила на эту акцию сантехника из ЖЭК, того самого заявителя с испитым лицом.

Но что называется «поезд ушел», и квартира осталась за Раневской!

Впоследствии Фаина Георгиевна, приглашая коллег (среди них было немало агентов КГБ, которые по ней и работали, что для нее секретом не являлось) на чашку чая в свою новую квартиру на Котельнической набережной, неизменно повторяла:

«Девочки, вы должны меня понять. Я отказала органам лишь по одной причине. Дать много органам я не могу, а мало мне не позволяет совесть – проклятое воспитание!»

Pavel TLT писал(а):

«Девочки, вы должны меня понять. Я отказала органам лишь по одной причине. Дать много органам я не могу, а мало мне не позволяет совесть – проклятое воспитание!»

Как писают в тундре

Вот многие спрашивают: "Лора, а как в тундре с туалетом?" "А с туалетом в тундре, — говорю я, — всё замечательно. Нигде больше вы не найдёте такого шикарного туалета, как в тундре (тут я тяну из пачки розового "Собрания" удлинённую сигаретину и делаю паузу, чтобы нервно закурить). Этот туалет простирается буквально от горизонта до горизонта, и единственное неудобство, с которым вы можете столкнуться при акте каканья или писанья, это..." Впрочем, это не единственное неудобство.

Когда-то я имела дело с туалетом, у которого не было потолка, трёх стен и двери. Туалет находился на территории нашей с экс-мужем дачи, поэтому какое-то время он нас не раздражал, но мы все равно потом сделали себе новый, со стенами и даже неким подобием журнального столика. Доставшееся же нам от прежних хозяев тубзо представляло собой 4 вкопанных в землю столба, между которыми болтались драные ковровые дорожки. Вместо крыши над тубзом нависала кедровая ветка, на которой вечно лежал сугроб снега. Выпрямляясь, посетитель уборной обязательно задевал башкой сугроб и стряхивал его себе за шиворот. Так вот, когда я очутилась в оленьем стойбище, то воспоминание о тубзе с непрочным сугробом над головой оказалось одним из самых тёплых и, по меньшей мере трижды в день, я была готова отдать по ведру чая за каждую из трёх его ковровых дорожек. Я забыла сказать, что пакетированный чай в тундре ценится несколько выше, чем какое-нибудь говно типа Хеннеси. В приютившем меня стойбище уважали «Липтон».

Часа через три после приезда, надувшись с дороги «Липтона» с привезенной мною же сгущенкой, я выбралась из чума посмотреть, куда можно было бы этот «Липтон» выпустить из организма. Для красоты я захватила с собой фотокамеру, никого, впрочем, не обманувшую: «Лора, — сказали мне добрые хозяева, — ты если поссать хочешь, берегись оленей». Про оленей я не поняла, но переспрашивать не стала. «Нет, — сказала я, незаметно зардевшись в полумраке чума, — я хочу пофотографировать».

Снаружи было очень просторно. Низко над тундрой висело солнце, во всю ивановскую демонстрируя мне широкие возможности для фотографирования: сколько ни напрягай объектив, ни одного мало-мальски подходящего укрытия. Между чумов бродили олени, задумчиво ковыряясь копытами в снегу. Выглядели они, несмотря на рога, миролюбиво. «Липтон», между тем, с каждой минутой делал мою жизнь всё более трудной. Я отошла метров на двадцать от крайнего чума, спустила портки и, выставив голую задницу на минус 47 при ветре 15 м/сек, тут же перестала её чувствовать. Но мне было не до задницы: процесс изгнания «Липтона» затмил мне в тот момент всё. Именно поэтому я не сразу обратила внимание на какой-то неясный движняк позади себя. А когда обернулась, то даже не испугалась: выражение лиц у оленей, несущихся ко мне, было сосредоточенным, но не враждебным. Они смели меня, по-моему, даже не заметив, и принялись жрать снег там, где я только что сидела на корточках. В чум я вернулась сильно озадаченная. До этого я думала, что северные олени едят исключительно ягель.

Тот факт, что надо мной ржали, я здесь упоминать не буду, тем более что ржали надо мной беззлобно. Мне есть, чем гордиться: я оказалась легко обучаемая, о чём ныне и присно сообщаю в резюме при попытках куда-нибудь трудоустроиться. В следующий поход до ветру я пошла уже со знанием дела, захватив с собой в чисто поле длинную палку по имени «хорей». Хорей этот, ничего общего не имеющий с ямбом и прочими поэтическими прибамбасами, обычно используется погонщиками оленей в качестве дрына, которым следует подпихивать любителей человеческой мочи, если они слишком тормозят в дороге. В тот раз я выдернула хорей из сугроба рядом с чумом и пошла в снега, напевая какую-то мужественную херню вроде «Ты теперь в Армии». Олени, разом наплевав на ягель, собрались в кучу и пошли за мной, как дети за крысоловом. Я сменила песню на «Три кусочека колбаски» (посмотрела б на вас, что б вы вспомнили спеть при похожих обстоятельствах), но скоты не отставали. Я прибавила шагу, олени перешли на рысь. Я побежала, олени пустились в галоп, обогнали меня и остановились посмотреть, где я там. Я издали показала им хорей, и они подошли поближе. Двое из них дали почесать себя меж рогов, а один – потрогать за нос. Нос у северных оленей волосатый, если кто не знает.

Мы стояли напротив друг друга: я и штук двадцать оленей, выжидающих, когда я перестану страдать хернёй и наделаю им наконец жёлтого снега. Я замахнулась хореем, они слегка пригнули головы и не сдвинулись с места. «Пошли вон отсюда!!!» — крикнула я и затопала ногами, мгновенно провалившись в наст до середины ширинки. Олени стояли и смотрели, как я выбираюсь из снега. Пара-тройка из них вытянула шеи, чтобы проверить, не оставила ли я в снегу немножко мочи, а один даже сунулся с этим вопросом непосредственно ко мне . «Пошел вон, козёл», — сказала я, ударила его по харе и в этот момент до тошноты напомнила себе институтку, попавшую в кубло нахалов и отбивающуюся от них веером.

В чум я вернулась ни с чем. То есть, наоборот.

- Ну как? – спросила Алла Айваседо. Мы с ней познакомились в Самбурге, хороший город, тыща человек населения, включая интернатских детей. Это Алла привезла меня в стойбище к своим родственникам, представив как «хорошую русскую, правда, немного того».

- Да никак, — сказала я.
— Олени? – спросила Алла.
— Как вы вообще тут в туалет ходите? – спросила я.
— Да как. Пошли покажу, — сказала Алла, — я как раз тоже уже хочу.

И мы пошли.

Олени уже разбрелись по стойбищу, но, увидев нас, стали группироваться и готовиться к охоте.

- На них надо крикнуть, они разбегутся, — объясняла Алла на ходу.
— Я орала, — сказал я.
— Да как ты там орала, — махнула она в мою сторону щепкой. Щепку она захватила в чуме у «буржуйки».
— Нормально орала, — сказала я, но, вспомнив институтку, заткнулась.

Олени шли за нами хорошо обученной «свиньёй».

Алла остановилась, выковыряла в насте ямку щепочкой и взялась за полы ягушки (это такая девичья малица из оленьих шкур). Олени подошли и встали как вкопанные метрах в двух, не спуская глаз с выколупанной Аллой лунки.

- Смотри, как надо, — сказала Алла и, набрав воздуху, крикнула на полтундры:

- А НУ НА *УЙ БЫСТРО!!!

Олени всё еще бежали, когда Алла встала и расправила ягушку. Когда встала я, олени уже возвращались, но были еще далеко.

С того момента я ходила в тундру без провожатых. «А ну на *уй быстро!!!» — это я ведь и сама умею сказать, когда приспичит. Причем, вскоре выяснилось, что данную фразу не обязательно кричать полностью, достаточно и усеченного варианта. «А ну на *уй!!!» — доносилось время от времени из тундры. Это означало, что кто-то из обитателей стойбища пошёл в туалет.

Через три дня я научилась различать их по голосам.

Лора Белоиван (Лариса Геннадьевна Белоиван) — художник, писатель, директор Центра реабилитации морских млекопитающих

спасибо!!!!! весело!!!!

Раневская неподрожаема! и таких наверно больше не делают.....

Ольгура писал(а):

и таких наверно больше не делают.....

Это точно! В юности, при трудоустройстве, её попросили написать автобиографию.
"-Я дочь бедного нефтепромышленника." - начала писать Раневская.
Дальше дело не пошло...

Едем сегодня с женой по Московскому проспекту (в Питере). Почти под каждым светофором - доблестный сотрудник ГИБДД. Жена: - Какие-то толстые у нас гаишники все. Я: - Наверное, они бронежилеты надели. Жена: - На морды тоже? ... занавес

Картина маслом из времён атипичной пневмонии. Метро. Поезд. Час пик. Туча народу. Едва стоят. Шпроты в банке. Кто-то спит, кто-то читает. Кто-то глазеет в окошко на красоты подземной Москвы. Внезапно находящийся в вагоне китаец громко чихает, и народ отшатывается в стороны, оставляя вокруг распространителя иноземной заразы большой кусок свободного места. Китаец озирается по сторонам и с грустью и усталостью в голосе говорит: - Бл@ть! Да бурят я! Бурят!

Только что: Сидим с другом Петей, за столом - выпиваем. Вика, гражданская жена друга, что-то делает на кухне. Через некоторое время выходит с тарелочкой и говорит:
- Я с салатом.
Петя делает круглые глаза:- Где там?
Вика:- Что где?

Назад - пятьсот, вперед - пятьсот
На дороге, там где назад-пяцот, вперед-пяцот заглох УАЗик. Погоды нынче более-менее теплые, поэтому все было без обморожений, тем более, что у них с собой было. А чего бояться? Трасса длинная, гаишника тут встретить, проще леопарда увидеть.

Встали на обочине, разложили на капоте и думают думу свою. Народ опытный, не раз бывал в различной по глубине, жёпе, и такая мелочь, как по весне сломавшаяся машина, не могла заглушить тягу к прекрасному.
Так они стояли на дороги и глушили это самое прекрасное.
Внезапно раздался рев мотора, тайга раздвинулась, и откуда ни возьмись, как говорят в народе, появился в... А вот и не угадали! Хотя...
...Уже третьи сутки, не просыхая, уставшие в дупель геологи, на танкетке ломились по азимуту и тайге домой. А может по навигатору, я не знаю. Но то, что когда они вылезли на дорогу, то сильно удивились, ибо тут их быть не должно было. Зато водитель и пассажиры сломанного уазика возрадовались так, аки отца родного встретили.
Радовались они вместе с геологами еще часа два, после чего был достигнут компромисс - геологи тянут их домой, после чего затаренные живительной влагой едут себе дальше.

Сделка намечалась обоюдовыгодная, поэтому грех было не отметить.
... Километров двадцать танкетка тащила уазик с азартом кота, укравшего сосиску.
В один прекрасный момент штурман геологов, то ли посмотрел на навигатор, то ли карту нашел... В общем, не сбавляя крейсерской скорости, сей мастодонт свернул с дороги и прокладывая себе новую трассу ломанулся в глубь тайги. Тайга-то, она чо? Она непроходимая только для гражданского транспорта, а для танкетки, где свернул, там и дорога.

Долго кричал и бился в истерике коллектив уазика. Только громкий пёрд мотора танкетки был им ответом.
Через километр дух тайги решил, что задний мост в машине, деталь лишняя. Буквально сразу за ним оторвался и передний. Машина, смирившись с судьбой, пошла даже ровнее как-то.
Водитель, воспользовавшись ложным затишьем попытался хлебнуть из горла.. Но тайга, не автобан, поэтому передние зубы, выбитые горлышком на очередной кочке, он выплюнул весьма резво.
Водки, почему-то, больше не хотел никто.
... Когда через пяток километров геологи начали о чем то подозревать, экипаж уазика уже меланхолично сидел в кабине и не обращая внимание на мелочи, поглядывал на летящий снег из под гусениц танкетки.

... Когда отцепили, теперь уже труп уазика, и начали перегружаться в танкетку, водитель немного задержался...
- Ну ты че? Поехали! - заорало достойное племя первооткрывателей алмазов.
Водитель, с недоверием оглядывая бывшую машину, с сомнением произнес - А если мы ее тут оставит, то ее не разворуют?

... Мне кажется, что еще не один год вертолетчики будут удивляться, глядя на УАЗик, стоящий посереди глухой тайги, за кучу километров от дороги.

Предыстория. У Ани есть родной брат Игорь, младше ее на 2 года. Стало быть, когда Анютке было 5 лет, Игорёхе было 3 года.

История. В то лето, когда Аньке было 5 лет, а Игорёхе 3 года, родители отправили их в Свердловск к бабушкам. Надо сказать, что свердловские бабушки отличались многочисленностью (родные, двоюродные и троюродные) и нетипичной для бабушек сплоченностью.

И случилось тем летом у них в Свердловске какое-то семейное торжество. А семейное торжество в их семье в те времена - это когда в 2-комнатной квартире собираются человек 30-40 родных и друзей (не считая детей, которые у них вообще не поддаются счету), застолье, песни, танцы и все такое подобное. Ну, бабушки (которым в то время было лет по пятьдесят), понятное дело - организаторы и главные исполнители.

Так вот. Когда торжество было в самом разгаре, бабушки еще не пели, но уже танцевали, а Игорёха ел рыбу, случилось страшное. Ребенок подавился рыбьей костью. Дышать мог, но не мог глотать. Орать тоже мог, что и делал.
Подвыпившие бабушки после оперативного совещания, всем табором, подхватив новосибирского внука, ломанулись в ближайшую больницу.

Дежурные врачи благополучно извлекли кость, успокоили ребенка и напоили бабушек валерьянкой. Бабушки воспряли духом и завернули рыбью кость в салфеточку, чтобы зачем-то забрать ее с собой, ну типа на память. Чтобы потом показывать потомкам. И оставшимся дома гостям заодно.

Вернулись радостные домой. И пока показывали трофейную кость гостям и поднимали бокалы за благополучный исход операции, умудрились ее (кость) где-то потерять.

Но ненадолго. Эту рыбью кость нашел полчаса спустя Игорёха. Своей правой пяткой. Куда она воткнулась на всю свою длину.

Догадываетесь, что дальше было?

Правильно. Подвыпившие свердловские бабушки, уже приобретшие в тот вечер боевой опыт решения проблем с новосибирским внуком, ломанулись с ним в ближайшую больницу. В ту же самую.

Те же самые дежурные врачи второй раз за последний час вынули ту же самую рыбью кость из того же самого ребенка. И второй раз за последний час напоили валерьянкой тех же самых бабушек.

Когда бабушки вознамерились забрать с собой рыбью кость, для потомков опять же, врачи не выдержали:

- А может мы лучше у себя эту кость оставим, ну, на память?

Подслушанные истории для хорошего настроения
«Подслушанные» истории — очень увлекательный жанр. То, что происходит вокруг нас, иногда оказывается интереснее любой выдумки и смешнее любого анекдота. Хорошо, что многие умеют наблюдать за жизнью вокруг, а потом делиться этими историями в интернете.

***

Овощной прилавок в «Азбуке Вкуса».
Пожилая дама в приличной норковой шубке, с кочанчиком капустки в руках. На лице у дамы крупным шрифтом написано ПОЛНОЕ НЕПОНИМАНИЕ.

— Простите, — говорит мне дама, — Вы видите то, что вижу я? 350 граммов молодой капусты стоят 450 рублей?

— Именно так, — подтверждаю я, изучив ценник.

— Вы не подумайте, — говорит дама, — что я плохо вижу, или выжила из ума. Просто есть эмоциональные переживания, через которые сложно пройти в одиночку.

Татьяна Краснова

***

Молодая мамаша с дитём лет полутора идёт по улице и что-то ему рассказывает. Прислушиваюсь на обгоне: «Это дерево ясень, это жёлтая лавочка, это заборчик из палочек, эти палочки называются «пруток стальной горячекатанный квадратного сечения 15мм, окрашенный алкидной эмалью в два слоя по грунтовке», а это котик, он говорит «мяу»...

***

У прилавка с морковью бородатый мужчина лет пятидесяти шести с благородной сединой и в модных очках долго смотрит в одну точку, затем достает телефон.

— Офелия, здравствуй, — говорит он торжественно голосом лектора с каруселью слайдов в диапроекторе. — Чем занимаешься?

В трубке что-то долго и обстоятельно отвечают, он кивает, ещё раз и ещё.

— Да, я читал другую книгу того же автора, — говорит он, перекладывая пакеты с морковью, словно мерчандайзер, — очень неплохо, очень. Обсудим с тобой обязательно.

Офелия опять что-то говорит, бородач кивает.

— Ну, знаешь, Белинский вот сомневался в поэтическом призвании Кантемира, и что теперь, своего мнения не иметь? — говорит лектор, поправляя очки.

Морковь, уставшая от бестактных бесед в её присутствии, падает на пол.

— Малыш, позови маму, пожалуйста, — просит любитель силлабики, поднимая пакет с пола, и через пять секунд говорит голосом уставшего грузчика, — Зин, ну тут есть большая, маленькая, мытая, немытая, я, думаешь, знаю, какая тебе нужна?

Наталия Осташева

***

Вызвала такси. Пока зашнуровывала кроссовки, закрывала дверь, таксист Антон Александрович два раза позвонил напомнить, что стоит возле подъезда.

Поздно вечером опять звонок с того же номера.

— Алло, Татьяна, это Антон. Мы с вами на сайте знакомств познакомились. Я из аэропорта звоню. Только что из командировки вернулся. Из Парижа. Хотите, встретимся прямо сейчас? Вина французского выпьем.

— Я не Татьяна, — говорю. — Номера перепутали. Вы меня сегодня на такси возили.

— Ой, — смутился таксист Антон Александрович. — Простите, ошибочка вышла.

Катя Пебел

***

У проходной института в дождь:

— Читали «Лолиту»? Нереально тупая книга. Я ее читала в 16 лет, она мне сломала мозг. Просто непонятно, как она прошла цензуру.

— Современная?

— Нет, типа классика. Про мужика и школьниц. Ужас-ужас вообще. Не знаю, кто ее добавил в список крутых книг — мужики, наверное.

— А я ее читала на втором курсе, тоже вообще не поняла.

— А ты читала Конан Дойля?

— Ну, я так много читаю, что могла и забыть.

— Ты бы не забыла, ты что! Это про Камбербетча. Ну, про Шерлока.

— Не знаю, девочки, я вот люблю натуральную классику — Карамзина люблю, «Бедную Лизу». Не люблю извращения.

— А мне дедушка советовал Бёрдбери. Это типа психологической фантастики — про бабочек что-то. Но сказал, чтобы я немного подросла, а то не пойму.

— Ну, не знаю. А когда еще книжки читать, если не в институте? Странная фамилия какая, как-будто плащ.

Ксения Духова

***

Приземистый мужчина в костюме без галстука, с коротким светлым ежиком и загорелой бычьей шеей, накупив в сопровождении охранника множество всяких яств, неловко объясняет кассирше из «Азбуки Вкуса»:

— Мне бы еще чего взять, понимаете... Ну, для женщины... Там женщина... ну... понимаете, она такая... ну, особенная... Она..., — тут он даже завозил руками по воздуху, изображая что-то очень большое.

— Как бы это сказать... один раз такая бывает... ну, во всю жизнь... такая... историческая, понимаете?

Кассирша сидит, выпучив глаза. Но тут находится ее коллега из другой кассы:

— Мужчина, а вы купите ей клубнику с шампанским!

— Ой, и правда, — оживает первая. — Для такой женщины, конечно, надо клубнику с шампанским. И еще вот сливки взбитые можно, да.

Мужик светлеет.

— Вась, сгоняй давай за клубникой обратно, — говорит он охраннику. —

Эх, а самому-то в голову не пришло! Вот, милые женщины, что бабы-то с нами делают, а?

Ольга Бешлей

***

На тель-авивском пляже, спасатель объявляет в громкоговоритель: «Мальчик, красивый и замечательный. Гордость своей мамы! Слезь с навеса, кусок идиота, пока ты не сломал себе шею и мама не подала в суд на меня и горсовет Тель-Авива!!!»

Александр Толчинский

***

Народ надо слушать! Народ, он чует.

Захожу сейчас в наш магазинчик. Там продавщица алкогольного отдела говорит другой, из кондитерского (покупателей почти нет, магазинчик наш маленький):

— А я тебе скажу, почему вот это все, скажу! Потому что вот они приходят и каждый день водяру эту покупают. И жрут. А я стою и каждый день им ее продаю. Замкнутый круг, понимаешь? А не будут они водяру у меня покупать каждый день, мне не на что будет у тебя конфет купить.
Вот потому вот все. И нет выхода, блин, понимаешь, нету!
Что вам, милая, минералочки с газом, как обычно? — говорит она уже мне.

Anna Sever

***

Дождь! Шлепая по лужам, чуть не споткнулась о странную бабулю — стоя на четвереньках, она светила фонариком в какой-то подвал и умоляла кота вылезти, причем делала это на упоительнейшем русском:

— Барсо, ты мой жизн покушал, Барсо. Тебе миш укусит бешени, Барсо, шамашечи будишь, цанцар. Виходи! Не хочишь? Я знаю, зачем не хочиш, этот сери пиляд тебе лучи калбас, лучи сасиска. Харашо, чичас двер аткрою, вада к тибе прыдет, знаишь, что ты делать будишь с ней вместе?
Барсо безмолвствовал. Я боялась шевельнуться.
-Плават будиш! Брассом плават будиш, животни звер!
Встала с колен, повернулась ко мне и снисходительно пояснила:
— Пуст знаит, что жизн не мармалад!

Елена П.

День рождения Брежнева, или «киш мир ин тухес»
Я не могу сказать, что у моего отца были странности. Наоборот, он был человеком деловым, практичным, работал главным инженером проекта в большом институте с длинным названием, строил тракторные заводы по всей стране. Тем не менее, время от времени он совершал поступки, которые иначе чем странными не назовешь. Зачем он это делал? Не знаю. Пока отец был жив, мне не приходило в голову спросить, а теперь поздно.

Может быть, ему не хватало адреналина. А может быть, им двигало любопытство. Похоже, он не мог устоять перед искушением закинуть удочку в тихий омут и увидеть, что за черта он вытащит на этот раз. Ему, конечно, везло, что черти попадались не очень злобные.
В то спокойное субботнее утро отец оторвал листок календаря и увидел, что сегодня день рождения Брежнева. После завтрака он оделся потеплее (на дворе стоял декабрь), пошел на почту и отправил по адресу
МОСКВА, КРЕМЛЬ, ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ЦК КПСС
телеграмму следующего содержания:
ДОРОГОЙ ЛЕОНИД ИЛЬИЧ ЗПТ ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ТЧК ЖЕЛАЮ ЗДОРОВЬЯ И ДАЛЬНЕЙШЕЙ ПЛОДОТВОРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА БЛАГО СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА ТЧК
Подписался полными именем и фамилией, Марк Абрамович Быков, и заполнил адрес отправителя в самом низу бланка. Телеграмму в конце концов приняли, правда только после того, как начальник отделения сверила паспортные данные...
Во вторник отца вызвал парторг института, человек, по общему мнению, неподлый. Работали они вместе много лет и относились друг к другу хорошо.
— Отправлял телеграмму?
— Отправлял, — подтвердил отец.
— Ты что, с Брежневым знаком?
— Естественно, нет. Был бы знаком, что бы я здесь делал?
— Ну, как дети малые, — возмутился парторг, — Леонид Ильич человек занятой. Представь, что все отправили бы ему телеграммы. Он что их прочитать сможет?
— Не отправили бы, — возразил отец, — не все относятся к Леониду Ильичу правильно. Некоторые даже анекдоты рассказывают. А остальные пожалели бы два рубля на телеграмму. А я не пожалел.
— Ладно, — не стал спорить парторг, — дело не в этом. Завтра утром поедешь в райком. С тобой будет беседовать инструктор отдела идеологии. Пропуск тебе заказан, — и добавил, когда отец был уже в дверях. — Пожалуйста, не выноси сор из избы.
Инструктор райкома поначалу показался отцу человеком милым и внимательным. Долго расспрашивал о здоровье, семье, квартирных условиях, отношениях c начальством. Затем перешел к телеграмме и стал редкостным занудой. Раз за разом, немного меняя формулировку вопросов, он пытался выведать, каким боком отец знаком с Брежневым. Похоже, ему казалось, что отец темнит. А когда разговор зашел в тупик, с той же дотошностью стал вытягивать, зачем было посылать телеграмму. Отец настаивал на изначальной версии:
— Увидел в календаре, захотелось поздравить и поздравил. Что здесь непонятного?
— Но с днем рождения обычно поздравляют родственников, друзей, людей близких, — объяснял инструктор свои жизненные понятия.
— А Леонид Ильич и есть близкий человек. Я его вижу чаще, чем моих сестер. По телевизору, конечно, но разница небольшая. Когда я вижу сестер, они тоже говорят, а я молчу.
Отцу показалось, что этот ответ очень не понравился. Тем не менее, на прощание инструктор предложил воспользоваться райкомовским буфетом и попросил не выносить сор из избы, если дело пойдет наверх.
На работе отец появился уже после обеда с авоськой, полной пакетов, которые источали нездешние ароматы. Только уселся за свой стол — сразу зазвонил отдельский телефон. Отец взял трубку и услышал командирский и в то же время елейный голос начальника первого отдела:
— Марк Абрамович, зайди ко мне, тут один человек с тобой поговорить хочет.
Отец зашел. Желающим поговорить оказался майор госбезопасности с незапоминающимися именем и фамилией. Заглядывая в бумажку и делая пометки, он скрупулезно прошелся по отцовской биографии. Потом положил на стол чистый лист.
— Марк Абрамович, пожалуйста, напишите, когда и при каких обстоятельствах вы встречались с Брежневым.
— Я уже сегодня в райкоме вспоминал, но так и не вспомнил. Теперь, боюсь, тоже не получится.
— Да вы не нервничайте, — вполне миролюбиво сказал майор, — когда вспомните, позвоните нам. А если не вспомните, тоже можете позвонить. Услышите, что кто-то порочит советскую власть или анекдоты нехорошие рассказывает, — и позвоните.
— Ничего из этого не выйдет. Я не справлюсь.
— Как это не справитесь? Столько людей прекрасно справляются, а вы не справитесь!
— Дело в том, — попытался объяснить отец, — что на трезвую голову никто такие разговоры не ведет, а я, если выпью, то на следующий день даже не помню, с кем пил, а о чем беседовали и подавно.
Отец говорил чистую правду. У него была необычная реакция на алкоголь. После какой-то по счету рюмки он мгновенно и полностью отключался и напрочь забывал все события прошедшего дня. Эта рюмка могла быть и десятой и первой. Поэтому он старался не пить, а на случай, когда отказаться было невозможно, разработал хитроумную систему подмены спиртного неспиртным.
— Марк Абрамович, — в голосе майора появились суровые нотки, — вы не представляете, сколько людей хотят помогать нам совершенно добровольно. Не всем мы оказываем такое доверие как вам. А вы отказываетесь. Не забывайте, что у вас первая форма допуска по секретности. Заберем — и вы просто не сможете выполнять свои служебные обязанности. Подумайте хорошенько, одним словом.
Я до сих пор помню, каким расстроенным пришел отец домой в тот вечер. Повинился перед матерью. Не успела она начать его пилить, как зазвонил телефон. Звонивший представился инструктором обкома партии и сказал, что ждет отца завтра в десять утра на проходной. Я думаю, что родители в эту ночь так и не смогли уснуть. На следующее утро отец поехал в обком. На проходной его встретили и передавали с рук на руки, пока он не оказался в гигантском кабинете первого секретаря. Первый поздоровался с отцом за руку и сразу перешел к делу.
— Не будем терять время. Я уже знаю, что вы никогда не встречались с Леонидом Ильичом. Есть только маленькая нестыковка в том, что Леонид Ильич не только встречался с вами, но и прекрасно помнит вас. Вот послушайте.
Первый нажал на какую-то кнопку, и отец услышал знакомый до боли голос Брежнева:
— Кто прислал? Быков, Марк Абрамович говоришь? Есть такой, я его по Кишиневу помню. Еврей с русской фамилией. Грамотный товарищ и беленькую грамотно употребляет. Я его перепил, но с большим трудом, на грани можно сказать. И как это? Киш мерин тухес?

Смотри, не забыл! Потом Первый взял со стола лист бумаги и продолжил:
— А вот справка, которую я получил из КГБ. Из нее следует, что в то время, как Леонид Ильич был первым секретарем ЦК Молдавии, вы были главным инженером проекта Кишиневского тракторного завода и регулярно ездили туда в командировки.
И тут отец вспомнил! Как с конвейера завода сошел первый трактор, как приехали гости из ЦК. После митинга в заводской столовой был банкет, а потом узким кругом поехали на какую-то большую дачу с парной и бассейном. Отца, конечно, прихватили по ошибке, но в провинциальной Молдавии, где тракторный был самым большим заводом, случалось всякое. Вспомнил и симпатичного мужика с густыми широкими бровями, с которым они трепались почти до утра, когда остальные сошли с дистанции. Вспомнил, как выпили на брудершафт. В какой-то момент новый друг заподозрил, что отец мухлюет и стал ему наливать сам. После пятой рюмки отец отключился. Очнулся он только в гостинице, и последним, что помнил, был сходящий с конвейера трактор.
Пораженный внезапным прозрением, отец немедленно поделился воспоминаниями с Первым. Тот слушал с открытым ртом. Он же прервал наступившую тишину:
— Есть мнение, что товарищ Брежнев может пригласить вас в гости. Если пригласит, с деталями вас ознакомят позже. Хочу только предупредить, что не стоит выносить сор из избы.
Первый вдруг задумался:
— Марк Абрамович, между прочим, что это за тухес такой? Может, вы знаете? Никак разобраться не можем.
Отец незаметно вздохнул. Ненормативную лексику он не любил и пользовался ею крайне редко.
— Тухес — по-еврейски жопа.
— Жопа!? — удивился Первый, — А при чем тогда к жопе мерин?
— Не «мерин», а «мир ин». Леонид Ильич попросил научить его еврейским ругательствам. Больше всего ему понравилось «киш мир ин тухес». Переводится как «поцелуй меня в жопу».
— А что, действительно хорошо звучит! Нужно запомнить. Может пригодиться?! — Первый явно пришел в хорошее настроение и с удовольствием повторил. — Киш мир ин тухес. Правильно?
— Отлично. У вас получается не хуже, чем у Леонида Ильича, — отец снова вздохнул.
— Марк Абрамович, а о чем еще кроме тухеса говорили, если не секрет?
— Если память меня не обманывает, о заводе, о прекрасных дамах, о том, что вокруг сплошной бардак...
— Да, бардака хватает... — согласился Первый и вроде даже хотел продолжить, но спохватился, — Марк Абрамович, может быть вам чем-то нужно помочь?
— Наверное, нужно. Меня вчера товарищ майор пообещал допуска лишить.
— Ну, это пусть вас беспокоит меньше всего. Вы теперь номенклатура лично Леонида Ильича. Без него вас никто и никогда не тронет.
Распрощались. Секретарь вручила отцу два приглашения на обкомовскую базу. Там за полцены отец купил себе финский костюм и голландские туфли, а мама французскую шубу из искусственного меха. В Москву отца так и не пригласили.
Найдено в рунете. Автор неизвестен.

В конце 60-х годов большую часть паровозов отправляли на консервацию. Один из таких и пришлось перегонять в депо станции N.
До пункта назначения оставалась еще половина пути, а добирались локомотивщики крайне медленно, так как паровоз-одиночку на любом полустанке загоняли чуть ли не в тупик. По главным путям, естественно, пропускали пассажирские и грузовые поезда.
На третьи сутки машинисту порядком надоела такая езда, деньги давно кончились, продукты были на исходе, да и терпение – тоже. А паровоз в очередной раз загнали на боковой путь. Кочегар, которого звали Федором, от нечего делать взял молоток и начал простукивать колесные пары, выискивая неисправности.
И тут в голову машинисту, поглядывающему из паровозной будки на кочегара, пришла чудненькая «идея». Переговорив со своим помощником, он отправился к дежурному по станции.
Узнав там, что стоять им еще ой как долго, машинист заявил: дескать, терпение у них уже лопнуло, деньги и еда кончились, а кочегар тронулся умом – ходит вокруг паровоза с кувалдой, молотит почем зря, расколотил фары и прожектор.
Наговорив еще с целый короб, машинист вернулся к паровозу со словами: «Федор, возьми кувалду и сходи на станцию. Там у дежурного, кажется, дверь перекосилась. Поправить просил. Сделаешь, может, быстрей домой отправит».
Взвалив кувалду на плечо, Федор пошел на станцию. Дежурный увидел его в окно. Сообразив, что это и есть «тот самый кочегар» с паровоза, он подскочил к пульту, выдал маршрут и метнулся в противоположное окно.
Федор вошел в помещение, осмотрел двери и косяки. Определил, что все «хозяйство» в нормальном состоянии и, никого не обнаружив, пошел к локомотиву. Еще из далека увидел, что машинист с помощником интенсивно размахивают руками, показывая ему в сторону выезда со станции. Он посмотрел в том направлении – ба! Им зажегся зеленый. Федор бегом рванул к паровозу.
Диспетчерская система связи работала исправно. Паровоз миновал все станции и полустанки по главным путям без остановки: все дежурные заранее были оповещены, что на паровозе находится психически больной кочегар. Не знал ничего только сам Федор. Паровоз приняли на станцию N по первому пути, чего уже дано не было. И только когда на перрон вокзала, с сиреной и мигалками, влетела «Скорая помощь», машинист с помощником поняли, что они все-таки переборщили. Два дюжих санитара подступили с вопросом: «Кто кочегар?». Федор представился. Его быстро скрутили.
А финал этой трагикомедии был таков: машиниста с помощником перевели на нижеоплачиваемую должность. Федор же продолжал трудиться кочегаром, перегоняя паровозы в депо N. Где они и ставились на консервацию.

Еду, никого не трогаю. Авто на транзитах. Московских. Куплено неделю назад (кто не знает-есть 10 дней на постановку на учет). Рядом, на пассажирском сидении, дочка на кресле детском, пристегнутая ремнем, все по правилам. Сосет чупа-чупс.

Подъезжаю к деревне, скорость 60, впереди остановка, не простая, а как площадка для автобуса. Стоят аж 3 экипажа ДПС. 9 инспекторов бороздят оба направления. А тут я, на транзитах, ребенок спереди. Жезлом не махнул только один, занятый хач-газелью. Торможу, обочина, аварийка.
И(инспектор): - хрмпырымэхзшрншпгщ такой-то, ваши документы, ой, а что это у вас ребенок спереди делает?

Я: - Сидит, - говорю, - сами не видите? Привстает на цыпочки (паджеро у меня).

И: - Аааа (улыбка слетает с лица)... ребенок у вас даже пристегнут?

Я: - И даже с использованием детского удерживающего устройства установленного образца! Начинается изучение документов.

И: - Так тааааак... ТРАНЗИТЫ У ВАС ПРОСРОЧЕНЫ!!!

Я: - Это не у меня, это у прошлого хозяина, а я в течение 10 дней поставлю на учет!

И: - Не 10 а 5 дней! Новый закон!
Я: - Вы сами-то читаете законы, по которым работаете? (достаю распечатку)...
И: - И что, у вас прямо все в порядке?

Я: - Я не "москвич". Денег нет все равно. )))

Он кривится, думает, что сказать... В этот момент дочка достает изо рта чупа-чупс, протягивает гайцу и с радостным видом говорит: "На, дядя полицейский, пососи"!!!
Фраза "Счастливого пути" была мной практически прочитана по губам инспектора, в хохоте окруживших мое авто его коллег, с удивлением взиравших на "водителя, которому в этот раз повезло"...

Директор сказал, что пока все сотрудники не пройдут медосмотр, премии никому не выдадут. Так что никуда не денешься. Пришлось идти в больницу.

Я уже прошла всех врачей, а под конец осталось самое интересное – взятие мазка. Захожу в кабинет и вижу: сидит студент-практикант из медучилища. Вот как назло, понимаете? А что поделать…
Делаю решительный выдох, снимаю стринги, становлюсь в нужную позу и развожу руками ягодицы… Тишина. Совершенно ничего не происходит. А я прямо чувствую этот взгляд – любуется, небось, гад!!! Чтоб тебе повылазило!

И тут он откашливается и севшим голосом говорит: «Девушка, мы вообще-то мазок из горла берем!».

Pavel TLT писал(а):

В этот момент дочка достает изо рта чупа-чупс, протягивает гайцу и с радостным видом говорит: "На, дядя полицейский, пососи"!!!

Три орешка для боцмана

В мире есть три женских добродетели: доброта, ум и умение закрасить мешки под глазами. Каждой новой женщине бог обещал хотя бы пару таких положительных изюминок. На деле же, больше одной в женщину не лезет. Поэтому мужчины выбирают между «просто добрая» и «определённо красивая». Или «с круглыми коленками», хотя бы.

Так вот, про красоту, ум и доброе сердце.
Она была внучкой секретаря политбюро рабочей партии Мозамбика. А он — капитан дальнего плавания Сергей. Он приходил в Мозамбик раз в три месяца и крокодилы в речке Замбези шептали друг дугу:
— Братья, тише жуйте ваших зебр, к нашей Мтенде приехал капитан Серёжа.

И все удивлялись, какое светлое и красивое чувство вырастает иногда из обычного секса между русским капитаном и африканской принцессой.

— Выходи за меня — сказал однажды Сергей, внимательно соизмерив свои возможности с её потребностями. Результаты измерений советовали бежать, побросав гигиенические принадлежности. Но Серёжа твёрдо верил в моряцкое Счастье.
В ответ принцесса Мтенде села, голая, в кровати. И сверкнула чёрными мозамбикскими глазами. И сказала, торжественно блестя чёрными мозамбикскими коленками:
— Я подарю тебе пальму. Если будешь помнить меня, на ней вырастут плоды. И тогда я сама к тебе приеду.
— Какие ненужные, обременительные условности! — возразил Серёжа, только другими словами. Он имел ввиду, в основном, пальму.
— Поехали сейчас. Я тебе потом лиственницы пришлю полный Мозамбик.
— Нет, — ответила принцесса Мтенде, — Сложные мистико-культурные традиции моего племени, основанные на аутентичных архетипах женской вредности, не позволяют мне вот так бросить дедушку, секретаря политбюро. Кроме того, у меня тут дел по самое Килиманджаро, банан не полот, кокос не убран, в курятнике дыра, леопарды сквозь неё цыплят пожрали. Бери растение и уезжай, русский боцман Серёжа. Как урожай поспеет, пиши, я приеду.

Таможенникам Серёжа признался, что давно мечтал стать пальмоводом. Кактусы у него в детстве дохли. Мамины традесканции, едва он входил в двери, выскакивали в страхе из горшков и пытались бежать, опираясь на слабые корни. А пальм никогда не было. С пальмами, сказал Серёжа таможенникам, должно сложиться.

— Ну давай — разрешили таможенники, предварительно порывшись у пальмы в паху на предмет контрабанды. И добавили обидное слово: — Ботаник!

Как человек грамотный, на время рейсов Сергей изобрёл автоматический полив. Очень скоро этот полив автоматически полил соседей на много-много этажей вниз. Много-много спасателей целовали и кусали Серёжину дверь и догадались лишь что она сделана из чего-то очень твёрдого. Потом Серёжа из Африки позвонил брату, у брата были ключи, он приехал и показал как надо открывать двери.

Через три месяца Серёжу встретила пальма с полностью порушенной психикой. Она пережила потоп, потом засуху и если были в ней намерения нарожать маленьких пальмочек, то все прошли. Дерево каждым листиком ощущало, как жильцы дома без любви косятся на неё сквозь дверь. В такой атмосфере нестись кокосовыми орехами никому не приятно.

В следующий отъезд боцман Сергей нанял в пальмоводы родного брата. Через месяц всего брат прислал фотографию. На ней пальма цвела лохматыми белыми цветами, немножко похожими на украденные с кладбища георгины. Ещё через месяц на фото зеленели три ровных шарика под самой кроной.
— Мальчик, — нежно и неправильно подумал Серёжа на пальму.

Следующую фотку, с тремя уже огромными орехами, Сергей переслал в Мозамбик, зазнобе. И вы не поверите, его Мтенде приехала.
Она внимательно осмотрела пальму, обняла Серёжу и сказала по-африкански что-то ласковое, похожее на «ты мой храбрый крокодил».

Под утро, когда в каждом слове много смысла, но его никак не ухватить, Сергей прошептал:
— Не могу поверить, что ты здесь.
И она прошептала в ответ:
— Понимаешь, я всем своим мужчинам дарю пальмы. Чтоб надежда жила и всё такое. Мужчины стараются, поливают, неделю или месяц. Потом к ним приходит другая женщина, без аграрных претензий, и всё. Мы делаем вид что ничего не было.
Только ты, Серёжа, год старался, а потом ещё придумал к финиковой пальме прилепить кокосы столярным клеем. Это так смешно и трогательно, что я взяла и приехала.
— Вообще-то, сначала я думал наклеить бананов — осторожно пошутил Серёжа.

В общем, удачно всё сложилось. Он её любил за добродетели, она его за толкового брата. Самому брату эротики не перепало, а только жилплощадь с пальмой.

Это ещё что. Одна знакомая девушка влюблялась в тех, кто её смешит. В ней было полно изюминок, виноградник была, а не девушка. Мальчики в её честь учили книжки анекдотов, а она вышла за военного с красивыми усами. В женской любовной мотивации всё ужасно запутано.

перепечатал из korzik.net

Немец и пельмени
Было это в Екатеринбурге - некоторые представители местного населения называют себя горцами, и, как все горцы имеют свои обычаи - уж очень любят на Урале пельмени с водочкой. Редкая семья не готовит пельмени на Новый год, да и на другие праздники и просто выходные.

Так вот. Приехал в наши края один немец. По делам. Ну и понятно, что дела - делами, а гостеприимство проявить - святое.
А в то время очень популярен был ресторан "Уральские пельмени" - находится в центре, на ул.Ленина. О том, что там фирменное блюдо - пельмени, думаю говорить не стоит. Ну и немца, естесственно, после формальной части, в смысле разных деловых сборищ и переговоров - туда. Накормили, напоили. Все в норме - он ничего не помнит и т.д. и т.п. На следующий день - цикл повторился. Утром - дела, переговоры, то, се. Вечером - пельмени.
В общем те пять дней, которые Ганс провел на Урале, горцы усиленно проявляли широту души, очень хотели, чтобы Ганс был доволен. Человек первый раз в России - ответственность за всю страну.
Ну и сами оттянулись.
В день перед отьездом так сказать "на посошок" привели Ганса в уже ему как родной ресторан, после бани, разогретые пивом, усадили. Заказали "как обычно".
И тут некоторые товарищи, не потерявшие за столько дней "работы" человеческой чуткости видят, что наш Ганс, опустив голову тихо плачет и слезы, скупые мужские слезы катятся по его немецким щекам.
На вопрос удивленных хозяев "Ганс, ты че?" он поднял голову и обессиленым голосом произнес:
- Не могу я больше есть эти мокрые пирожки!

МОТОК РАДОСТИ

Всем известно про «заскоки» беременных женщин. При чем отправить мужа в 3 часа ночи зимой за арбузом или съесть килограмм зефирок, закусывая их селедкой — это все ерунда. Это в качестве пролога, а история такова:

Прихожу с работы домой, открываю дверь, а там… Первое, что бросилось в глаза — бардак. При чем бардак такой, что первая мысль была — ограбили! Искали заначки и все перерыли! Вещи с кладовки были равномерно размазаны по всему коридору. Банки и инструменты, что стояли на полатях над входной дверью — все внизу. Вторая мысль — был обыск!
Кто сдал? Вот это попал! Но услышав привычный шум на кухне позвал жену. И тут на фоне всего этого безобразия выходит… Гитлер!
Нет, в этом Гитлере, конечно, угадывалась жена, но…
Далее со слов жены:
Вспомнила из детства запах тряпочной изоленты. Ну уж очень захотелось вновь ощутить этот своеобразный запах. Мужа не было дома и спросить есть у нас такая дома и где лежит возможности не было… Вот и решила сама найти.
Вспомнила, что когда ломался утюг муж лазал за инструментом на полати и решила, что там эта изолента уж точно есть. Разгребла полати, ничего не нашла.
Полезла в кладовку — там много чего есть. Заодно решила, что пора навести порядок, поэтому все было вытащено и «аккуратно» расставлено в коридоре.
Пока вытаскивала вспомнила, что гвозди и шурупы и прочие мелочевки лежат в диване и изолента есть скорее всего там. Открыв диван и наконец-то найдя заветную, так обалденно пахнущую черную тряпочную изоленту, производства СССР, увидела, что время уже к возвращению мужа с работы и надо готовить поесть…
Изоленту не выпускала из рук, дышала полной грудью, наслаждаясь ароматом, но готовить с этим мотком радости в руках сложно и было принято единственно правильное решение: оторвала кусочек и приклеила под нос. Ну и потом про него просто забыла.[/b]

Клёпочка и Миша

У Миши есть Маша, а у Маши есть Клёпа- Клеопатра, блин... Клёпа эта такая собака вроде, из породы, знаете, таких жалких карманных невнятностей - маленькая-маленькая, пучеглазая и нервная как все маленькие. Бегает этот дрищ по квартире в трясках и судорогах каких-то, вечно мёрзнет и писается.

Я отказываюсь верить что это убожество кто-то там вывел специально, скорее всего клёпины доисторические предки, настоящие большие собаки с зубами, по неясным науке причинам нет-нет да и совокуплялись с какими-нить доисторическими хомяками там или прочими грызунами... Поэтому по внешнему виду этот маленькая скотина с гордым именем Клеопатра напоминает нечто среднее между крысой и смертельно больной крысой.
Хрен знает, была ли она такой же нервной до знакомства с Мишей, но то что после этого знакового события ее жизнь радикально изменилась - это факт.
Такое часто бывает что маленькие собачки писаются, а иногда и какаются от избытка чувств.
Если допустим их сильно нахлобучивает какая-нить радость, они начинают судорожно так ссокращаться, пытаясь найти выход своему счастью, визжат, крутятся, а потом вдруг замирают, глазища по пятаку - и потекло...
Раньше Клёпа любила жизнь и писалась исключительно от положительных эмоций: типа там хозяйка пришла - лужа, конфетку дали - вторая, ну и в таком духе. Hо с появлением в ее жизни Миши все стало намного мрачней. Теперь писается и какается еще и от страха, т.е. от одного Мишиного вида.
Клёпины страхи перед Мишей имеют давние причины. Их знакомство начиналось на редкость плачевно.
Когда Миша только подкатывал к своей девушке, он вёл себя прилично - чистил там ей картошку, в магазин бегал, ведро мусорное выносил и прочее.
А у жадной и вечно голодной Клёпы была привычка тырить отбросы из мусорного ведра и потом точить их где-нить под диваном (точно хомячьи гены) - пока ведро стоит в коридоре, она нырнёт в него тихо, пороется, уписается от радости и слинивает незаметно.
Миша про это не знал, ну и один раз слинять из ведра Клёпа просто не успела, и её вылазка окончилась страшным полётом по мусоропроводу с восьмого этажа в го@носборник к ее потенциальным крысячьим родственникам.
Мне думается, что у такой маленький собачки нервы и так ни к черту, а тут ещо эти прыжки затяжные...
Её искали искали, потом думали, что убежала, потом думали, что украли (кому она нужна...) - в общем, горе в семье.
А потом Миша, идя с утра на работу, услышал подозрительно знакомый лай навзрыд. Когда собаку вытащили, она выглядела ещо хуже, чем ей положено быть, имела частичную потерю ориентации и совсем перестала гавкать, зато, как говорит Миша, помоев объелась на всю жизнь вперёд.
Буквально через пару недель после этого события мы с Мишей, с нашими девушками и Клёпой совершили загородную поездку - прекрасная погода, пиво, шашлык, речка, бадминтон и всё такое.
Hу и когда мы начали играть в этот бадминтон, Миша решил загладить свою вину перед животным и поиграть с бедной хиврей.
Hадо отметить, что Клёпа к этому моменту положила глаз на перьевой воланчик. Миша эту тему просёк, поставил волан на землю и с улыбкой начал команды раздавать, типа "Клёпа - фас! Клёпа - анфас..."
Клёпа на это сомнительное игрище не велась, поскольку все еще боялась подходить к Мише ближе чем на пять метров и падала в обморок при виде мусорных вёдер.
Миша смотрел на это дело минут пять, ну и решил мне показать, как правильно поднимать волан с земли одним ударом - и замахнулся ракеткой.
В этот ключевой момент хитрая и жадная Клёпа решила воланчик все-таки слямзить, пока Миша не видит, и заранее уписавшись, кинулась к этому объекту. А ведь бегает, падла, быстро, хрен уследишь: раз-раз - и уже воланчик в зубах держит...
А Миша-то замах уже взял и тормознуться не успел...
В общем, через секунду Клёпа получила нехилый такой хук ракеткой и в компании с валанчиком на скорости, близкой к световой, улетела в близлежащие кусты. У Миши ракетка в двух местах погнулась.
Чудесным образом Клёпа была обнаружена.
Вид она имела прямо скажем неважный - от перегрузок у неё по ходу случился коллапс нервных систем, собака сократилась до размеров волнистого попугайчика, а зенки наобарот - стали с еёйную головёшку каждая и обе косили в разные стороны.
Hа этот раз потеря ориентации оказалась полной - животное перестало откликаться на собственное имя и еще пару недель передвигалось по местности непонятными диагональными рисунками.
Воланчик, кстати, так и не нашли, Миша меня уверял, что Клёпа его проглотила - стопудово...

Pavel TLT
Спасибо за настроение.

Нецки писал(а):

Спасибо за настроение.

Пожалуйста!

Об интеллигентности
Кошка у меня интеллигентная очень и маленькая, всего 2 кило весит. Характер имеет спокойный, никогда ничего со стола не украдет, гадит только в свой лоток. Привезли ее на дачу. Каждый вечер, строго как стемнеет, просится на улицу гулять, пощиплет на лужайке травку минут 15 и домой баиньки.

А тут вдруг выпустили и пропала. День ищем, нету, другой, нету, каждый вечер обходим участок с криками: «Коша, Коша», Коши нету.
5 дней прошло, ее нету. Ну все, думаю, забрал к себе кто-то мою интеллегенцию, такие всем нужны. И тут на улице что-то делаю, и вижу, как под калитку влетает какой-то то ли вихрь, то ли смерч, вбегает на 2-ой этаж на крыльцо, сшибает оттуда собаку(30 кг), сносит с ног стоящего в дверях мужа(100 кг) и начинает мявкать, мол жрать давай. Муж замешкался, пока еду насыпал, за что ему была прокушена рука.
Три тазика сожрала, еще и из собачьей миски все выела и сметая все на своем пути помчалась спать. Спала трое суток.
Блин, я тоже так погулять хочу!

ОЧЕНЬ СТРАШНО
Идем с женой по улице, с вечеринки. Она что-то щебечет, перебирая в памяти кто сколько выпил, кто с кем танцевал, кто кого тискал. Я типа поддакиваю, типа согласен. Всё мирно, не ругаемся - в общем.. идиллия.

В это время замечаю в параллельных кустах дяденька собаку прогуливает. Собака - овчарка. Размером с теленочка... Жена, конечно в кусты не смотрит, увлеклась историей о Люське, как ее тискал Васька. Я краем глаза за собачкой-то наблюдаю - кто знает что у нее на уме?
И вот мы практически поравнялись с собакой, которая на нас ноль внимания, начинает в кустах чем-то шуршать. И тут! моя благоверная КАК ЗАОРЕТ!!!
Скок за меня, сжалась и прижалась.
В это время из кустов прижав хвост, с визгом уносится на смерть перепуганная овчарка.. утаскивая за собой хозяина, который в воздухе перебирая ногами кроет всех трех этажным матом.
Я повернулся к жене, нежно чмокнул ее и тихонько спросил:
- Ну чего так испугалась-то?
- Ты что? Как она зашуршит! Я думала, это МЫШЬ!

Бывают такие жёны… Как бы это помягче выразиться… Стервозные, во. У моего приятеля Дениса как раз из таких супруга. Если она начинает «возникать» (а это случается по поводу и без, и на людях в том числе), успокоить её непросто. Не одни вечерние посиделки она нам загубила своими воплями, пока Дена не озарило.
В общем, сидим как-то у них в гостях, потягиваем пивко, ведём неспешную беседу. Вечеринка формата «с жёнами». И вот этой Надюхе опять чё-то не понравилось. Начинает она свои фирменные вопли, с каждым новым аргументом поднимаясь на октаву выше. А Ден… достаёт телефон и начинает записывать жену на видео.
Надюха резко замолкла, а потом такая: «Нафиг ты снимаешь?!» А Ден ей: «Да вот думаю, буду как-нибудь дождливым печальным вечерком сидеть в одиночестве, размышлять о жизни, о том, почему развёлся… Достану телефон, включу эту запись и сразу вспомню: А, НЕТ, ВСЁ ПРАВИЛЬНО СДЕЛАЛ!»
У супруги его как звук отключили. С тех пор она себе никогда такого не позволяла. Ну, по крайней мере, на людях.