Лирика Владимира Соколова

Цитата от Моники



Мы - дети усталого века... Мы бежим, мчим, мечемся... Мимо несутся годы, лица, чувства... Мелькают иллюзии, ускользают мечты, остаются далеко позади желания... Чаще всего нас хватает на простенький детектив, под шуршание третьей перевернутой страницы которого мы засыпаем... И все разговоры о высоком, литературном, культурном, вроде как, и никчемны, неуместны... Но... Но бывают моменты, когда невидимая паутиночка этой самой литературной культуры, о которой так модно сегодня говорить, не обрывается благодаря не "сетературе" (убогое какое, если честно, слово), но благодаря лишь одному-двум людям, совершенно не заметным для “культурной общественности”... И тихий, честный лирик Владимир Соколов, которого критики называли "недопоэтом", который сам, говорил о себе, что "написал из себя совершенно другого поэта" - один из них... Он нарочито прост словами, и безмерно богат душой... Он обычен, а потому неповторим... Он такой же, как мы, и потому ему веришь... А, если веришь, то понимаешь, а, если понимаешь, то дотягиваешься...

Давайте познакомимся с ним поближе...
Поделимся друг с другом теми строками, что тронули наши сердца...
Пройдем вместе с поэтом теми дорогами, по которым он нас поведет... Услышим и поймем - это красиво, это правильно, это именно то, что нам сегодня нужно... Обычные слова... Красивые стихи... Глоток тихой чистой лирики...





О, что мне делать с этим бедным даром —
Влюбляться в окна, синие, как небо,
В сосульки, что повисли на карнизах,
Кривые и блестящие, как сабли, —

Во все, что нам дается жизнью даром,
Но что для сердца делается хлебом —
И ветки скрип, и вечер тучек сизых,
И снега шелест, и улыбка чья–то…
(1948)

"....это красиво, это правильно...",

Какие близкие мне слова о Владимире Соколове



В апреле 1928 года на тверской земле родился поэт, который был очень искренен со своим читателем. Он не вымучивал форму и слово. Голос его звучал негромко. Владимир Соколов писал глубокие стихи.
ОН СРАЗУ ЖЕ, ЕЩЁ В ЮНОСТИ УГАДАЛ ПРО СЕБЯ ВСЁ: и то, что он станет писателем, и не просто писателем, а поэтом, и не просто поэтом, а лирическим поэтом. Позже он вспоминал: "недавно я перечитал свои тетради с первыми стихами и поразился тому, что там уже было почти всё, о чём я буду писать в дальнейшем. И московские улицы, и переулки, и первые и последние дни войны, и эвакуация, и острое чувство родины, и Ленинград осенью 1944-го, и снега, и дожди, и мечты, и любовь, и природа, и увлечение другими краями — тогда Эстонией… И многое ещё. И всё это на одной волне лиризма, без разделения "это для себя", "это для всех",— всё для души. То есть всё так, как пошло у меня в дальнейшем.
Странным, может быть, образом, но я с детства был уверен в том, что я писатель, а с отрочества, что я поэт…"
Его лирические стихи 1948 года могли быть написаны и в 1968-м, и в 1988-м. Он сразу указал своё главное направление в поэзии и не сворачивал с него, несмотря на довольно чувствительные нападки:

Как я хочу, чтобы строчки эти
Забыли, что они слова,
А стали: небо, крыши, ветер,
Сырых бульваров дерева!
Чтоб из распахнутой страницы,
Как из открытого окна,
Раздался свет, запели птицы,
Дохнула жизни глубина.

У Владимира Соколова, как ни у кого другого, гражданственность была неотделима от тончайших лирических чувств, запрятана в переживаниях и ощущениях, в слиянности с природой и миром.

Что-нибудь о России,
Стройках и молотьбе?
Всё у меня о России,
Даже, когда о себе…

И вчитавшись в поэзию Владимира Соколова,
может быть мы вместе с Давидом Самойловым скажем:

Стихи читаю Соколова —
Не часто, редко, иногда.
Там незаносчивое слово,
В котором тайная беда.

И хочется, как чару к чаре,
К его плечу подать плечо —
И от родства, и от печали,
Бог знает от чего еще!..

Давид Самойлов

Добро пожаловать в мир поэзии правильного поэта Владимира Соколова

Цитата от Lavita


Моника, Тина!

Владимир Соколов - одно из моих первых поэтических открытий не в бумажном варианте, а на интернет-страничках. Спасибо за отдельную тему о нём!
Сразу поделюсь стихами, с которых началось знакомство с его творчеством. Помню их наизусть...

Пластинка должна быть хрипящей,
Заигранной... Должен быть сад,
В акациях так шелестящих
Как лет восемнадцать назад.

Должны быть большие сирени —
Султаны, туманы, дымки.
Со станции из–за деревьев
Должны доноситься гудки.

И чья–то настольная книга
Должна трепетать на земле,
Как будто в предчувствии мига,
Что все это канет во мгле.

Безвестность — это не бесславье.
Безвестен лютик полевой,
Всем золотеющий во здравье,
А иногда за упокой.

Безвестно множество селений
Для ослепительных столиц.
Безвестны кустики сиреней
У непрославленных криниц.

Безвестен врач, в размыве стужи
Идущий за полночь по льду...
А вот бесславье — это хуже.
Оно как слава. На виду.

1976

БЕЛЫЕ ВЕТКИ РОССИИ

Белые ветки России
Черные ветки России
В белом, как небо, снегу.
Эти тропинки глухие
Я позабыть не смогу.

С веток в лесу безымянном
Падает маленький снег.
Там, в отдаленье туманном,
Тихо прошел человек.

Между сугробами дровни
Прошелестели едва.
Белая ель, как часовня,
Ждет своего рождества.

Белые ветки России
В синем, как небо, снегу.
Эти проселки седые
Я позабыть не смогу…

Острое выставив ушко,
Белка, мала и бела,
Как часовая кукушка,
Выглянула из дупла.

В минуту давнюю, не дорогую,
Глаза случайным блеском ослепя,
Я ждал тебя, когда я ждал другую,
Возможно, где-то около тебя.

А ты в порывах ветра и сирени
С другим стояла, выйдя на крыльцо,
И, может быть, все медлила в смятенъи
И молча думала: не то лицо.

Упаси меня от серебра
И от золота свыше заслуги.
И не знал и не знаю добра
Драгоценнее ливня и вьюги.

Им не надо, чтоб был я иной,
Чтоб иначе глядел год от года.
Дай своей померцать сединой
Посреди золотого народа.

Это страшно - всю жизнь ускользать,
Уходить, убегать от ответа.
Быть единственным, а написать
Совершенно другого поэта.

1973

Что-нибудь о России?
Стройках и молотьбе?..
Все у меня о России,
Даже когда о себе.

Я среди зелени сада
И среди засухи рос.
Мне непонятна отрада
Ваших бумажных берез.

Видел я, как выбивалась
Волга из малых болот.
Слышал, как песня певалась
И собиралась в поход.

Что-нибудь о России,
Стройках и молотьбе?..
Все у меня о России,
Даже когда о тебе.

Владимир Соколов
1978

Снега белый карандаш обрисовывает зданья...
Я бы в старый домик ваш прибежал без опозданья,
Я б пришел тебе помочь по путям трамвайных линий.
Но опять рисует ночь черным углем белый иней...

У тебя же все они, полудетские печали.
Погоди, повремени, наша жизнь еще в начале.
Пусть уходит мой трамвай! Обращая к ночи зренье.

Я шепчу беззвучно: "Дай позаимствовать уменье.
Глазом, сердцем весь приник...
Помоги мне в миг бесплодный.
Я последний ученик в мастерской твоей холодной".

1960

Спасибо, музыка, за то,
Что ты меня не оставляешь,
Что ты лица не закрываешь,
Себя не прячешь ни за что.

Спасибо, музыка, за то,
Что ты единственное чудо,
Что ты душа, а не причуда,
Что для кого-то ты ничто.

Спасибо, музыка, за то,
Чего и умным не подделать,
За то спасибо, что никто
Не знает, что с тобой поделать.

Владимир Соколов
1960

Я забыл свою первую строчку.
А была она так хороша,
Что, как взрослый на первую дочку,
Я смотрел на нее не дыша.

Луч по кляксам, как по чечевицам,
Колыхался. И млело в груди.
Я единственным был очевидцем
Посвященья. Тот миг позади.

Но доныне всей кровью - в рассрочку
За свое посвященье плачу.
Я забыл свою первую строчку.
А последней я знать не хочу.

Владимир Соколов
1963

Вдали от всех парнасов,
От мелочных сует
Со мной опять Некрасов
И Афанасий Фет.

Они со мной ночуют
В моем селе глухом.
Они меня врачуют
Классическим стихом.

Звучат, гоня химеры
Пустого баловства.
Прозрачные размеры,
Обычные слова.

И хорошо мне...
В долах
Летит морозный пух.
Высокий лунный холод
Захватывает дух.

1960

Дышала беглым холодом вода.
Осенний ветер горек был на вкус.
Неву оставив, мы сошли тогда
У самой Академии искусств.

В тени молчали пары, млели мхи.
Ветвистый сумрак сверху нависал.
И я тебе рассказывл стихи,
Которых я потом не написал.

1967

День между днями отыскать
В Тбилиси или Ереване.
И тень и зной его снискать
Такими давними словами.

Сказать: побудь, помедли, день,
Оставь на белизне бумаги
Хотя бы миг, хотя бы тень,
Хотя бы всплеск нагорной влаги.

Чтобы с тобою не исчез
Булыжник уличного склона
И легкий в воздухе навес
Витиеватого балкона.

Чтоб затопорщилась с листа
Листва бульвара или сада,
Чтоб тень бросала красота
И пахла розами ограда.

Мтацминду или Арарат
Увидеть в предрассветной рани.
Сказать глазами слово б р а т
В Тбилиси или Ереване.

1983

Ночевала тучка...
М. Лермонтов

Весь в перьях сад, весь в белых перьях сад.
Бери перо любое наугад.
Большие дети неба и земли,
Здесь ночевали, спали журавли.

Остался пух. Остались перья те,
Что на земле видны и в темноте,
Да этот пруд в заброшенном саду,
Что лишь у птиц и неба на виду.

Весь в перьях сад, весь в белых перьях сад,
Возьму перо любое наугад.
И напишу о маленьких синицах
И о больших взметающихся птицах.

И напишу, что сад синицу в руки
Взял, с журавлями белыми в разлуке.
Листвой сухой, седой, расхлопотался.
Красавицей своей залюбовался.

Весь в перьях сад, весь в белых перьях сад.
И пруд, и вся прорешливость оград.
Он не шепнет, как кто–то там и сям,
Что журавли завидуют гусям.

Он знает сам, что каплями зари
В нем замелькают скоро снегири,
Что в ноябре в нем хрупко и светло,
От перистого инея светло...

1965

ВЕНОК.

Вот мы с тобой и развенчаны.
Время писать о любви...
Русая девочка, женщина,
Плакали те соловьи.

Пахнет водою на острове
Возле одной из церквей.
Там не признал этой росстани
Юный один соловей.

Слушаю в зарослях, зарослях,
Не позабыв ничего,
Как удивительно в паузах
Воздух поет за него.

Как он ликует божественно
Там, где у розовых верб
Тень твоя, милая женщина,
Нежно идет на ущерб.

Истина ненаказуема.
Ты указала межу.
Я ни о чем не скажу ему,
Я ни о чем не скажу.

Видишь, за облак барашковый,
Тая, заплыл наконец
Твой васильковый, ромашковый.
Неповторимый венец.

Владимир Соколов
1966г.

Заручиться любовью немногих,
Отвечать перед ними тайком —
В свете сумерек мягких и строгих
Над белеющим черновиком.

Отказаться, отстать, отлучиться,
Проворонить...
И странным путем
То увидеть, чему научиться
Невозможно, — что будет потом.
Лишь на миг.
И в смиренную строчку
Неожиданность запечатлеть.
Горьковато–зеленую почку
Между пальцев зимой
растереть.

1975

На остановке автобусной
В черном осеннем пальто...
Не понимаю я — что бы с ней
Связывало? Да ничто.

Так почему же по городу
Осенью, а не весной
Еду в обратную сторону
Я у нее за спиной.

Так отчего же, встревоженный
Чувствуя косвенно взгляд,
На остановке непрошенной
Я выхожу наугад.

И в молодой неизвестности,
В лиственный канув обвал,
Долго шатаюсь по местности,
Где никогда не бывал.

1978

Все прозрачно в мире — это свойство
Голубых, больших осенних дней.
Птиц охватывает беспокойство:
Гнезда их становятся видней.

Все открыто пристальному взору —
Дно речное, паутинки нить.
Очень любит осень в эту пору
Отобрать, отсеять, отцедить.

И, следя за дном, за цепью уток —
В час такой, давно ли слеп и глух, —
Я и сам, как это утро, чуток
Обращенный в зрение и слух.

Я ловлю, раскидываю сети,
Только вовсе мне не до игры.
Я и сам как будто на примете
У большой и пристальной поры.

Я молчу, тревогою объятый:
Эта осень видит все насквозь.
Мой сосед стоит у ближней хаты,
У него в руке доска и гвоздь.

Тоже смотрит долго, сокровенно
И вздыхает: — Ну, брат, я решил.
Я сегодня валенки надену.
Понимаешь, вовремя подшил.

Он смеется: что, придумал строчку?
Или снова юноша влюблен?
Надевает валенки — и точка.
Думает, что жизнью умудрен.

1956

Что такое поэзия? Мне вы
Задаете чугунный вопрос.
Я как паж до такой королевы,
Чтобы мненье иметь, не дорос.

Это может быть ваша соседка,
Отвернувшаяся от вас.
Или ветром задетая ветка,
Или друг, уходящий от вас.

Или бабочка, что над левкоем
Отлетает в ромашковый стан.
А быть может, над Вечным Покоем
Замаячивший башенный кран.

Это может быть лепет случайный,
В тайном сумраке тающий двор.
Это кружка художника в чайной,
Где всемирный идет разговор.

Что такое поэзия? Что вы!
Разве можно о том говорить.
Это — палец к губам. И ни слова.
Не маячить, не льстить, не сорить.

Владимир Соколов
1979

…Милая, дождь идет,
Окна минуя, косо.
Я ведь совсем не тот,
Чтоб задавать вопросы.

Я ведь совсем другой.
Я из того ответа,
Где под ночной пургой
Мечется тень поэта…

Владимир Соколов

...Птица малая лесная
А. Пушкин


Все чернила вышли, вся бумага,
Все карандаши.
На краю бузинного оврага
Стой и не дыши.
Сквозь туман просвечивает зелень,
Клейкая пока.
Где–то здесь, среди ее расселин,
Он наверняка.

Вот! Ни с чем, конечно, не сравнимый
Сколок с пенья льдин.
Первый, пробный, но неоспоримый.
Вот еще один.
Вот опять! Раскатисто и тесно.
Тишь... В листах куста
Происходит перемена места —
Веточка не та.

И покуда тишь не раскололась
Льдиною на льду,
Есть во всем
Извечный жаркий голос:
"Что же ты, я жду".
Замиранье целого оврага,
Листьев и души.
Все чернила вышли, вся бумага,
Все карандаши.

Владимир Соколов

Эти окна подернуты инеем,
Эти стекла запаяны льдом.
Только свечкой да собственным именем
Оживил я заброшенный дом.

И сижу.
Пригорюнилась рядышком
Тень во тьме потерявшая спесь,
Одиноко жила моя бабушка,
Александра Ивановна, здесь.

Все сыновние жизни, дочерние
Озаряла ее доброта.
Час, как областью стала губерния
Пропустила, была занята.

В наших судьбах являясь провидицей,
Малограмотна бабка была.
И нехватку обоев в провинции
Возмещала, чем только могла.

Клей ведерными лился замесами,
Одевали стену за стеной
И газеты с большими процессами,
И плакаты любой стороной.

Назубок и парады, и бедствия
Знал по стенам бревенчатым я,
Педагогов пугала впоследствии
Образованность эта моя.

Там, где окна мне кажутся льдинками,
Помню: возле кровати моей
Две огромных бумаги с картинками,
Льва Толстого большой юбилей.

Помню выезды Анны и Вронского.
Помню Левина, Кити, каток,
И собаку парения броского,
Узколицую, длинную. Дог?

Печь, как бабка, поет в полутемени.
Помогают мне с легкой руки
Сообщения нового времени
И попутные черновики.

О малине, о черной смородине,
О годах, уносящихся прочь...
Помогают и стены на родине,
Отчего же им нам не помочь!

Владимир Соколов