Духовная поэзия.

Сретение.
Анне Ахматовой

Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.

И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.

Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.

И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.

А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,

реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: Он — Твое продолженье и света

источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в Нем». — Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,

кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.

И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. «Слова-то какие…»
И старец сказал, повернувшись к Марии:

«В лежащем сейчас на раменах Твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым

терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око».

Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле

для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.

И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога

пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.

Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,

он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою

как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
Иосиф Бродский
16 февраля 1972

http://www.youtube.com/watch?v=BBrdEay0SCc
Иосиф Бродский. "Сретенье." Читает Протоирей Александр Шнеман

ДАВИД САМОЙЛОВ

Вечность - предположенье -
Есть набиранье сил
Для остановки движенья
В круговращенье светил.

Время - только отсрочка,
Пространство - только порог.
А цель Вселенной - точка.
И эта точка - Бог.

Фонарь погас, а Слово не погасло,
За Книгой незаметно рассвело.
Протри, рассвет, оконное стекло,
Подлей в лампаду солнечного масла!

Ты посмотри, мне снова повезло!
Есть крыша у меня, Исход и Числа,
Пушистой вербой кресло проросло,
И мышь давным-давно своё догрызла.

И дерево добра и зла, увы,
Ты помнишь, не избегло листопада,
И я горела в пламени листвы
И догореть боялась, как лампада.

И вот сижу за Книгой у стола,
Шуршат страницы, верба и зола...
Я жизнь перебираю бестолково.
Фонарь погас, погасли зеркала,
И лист погас. Но не погасло Слово.

Инна Лиснянская (1928 - 2014)

Я лютеран люблю богослуженье,
Обряд их строгий, важный и простой -
Сих голых стен, сей храмины пустой
Понятно мне высокое ученье.

Не видите ль? Собравшися в дорогу,
В последний раз вам вера предстоит:
Еще она не перешла порогу,
Но дом ее уж пуст и гол стоит,-

Еще она не перешла порогу,
Еще за ней не затворилась дверь...
Но час настал, пробил... Молитесь богу,
В последний раз вы молитесь теперь.

Ф.И.Тютчев.
1834

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной...
Срок настанет - господь сына блудного спросит:
"Был ли счастлив ты в жизни земной?"

И забуду я все - вспомню только вот эти
Полевые пути меж колосьев и трав -
И от сладостных слез не успею ответить,
К милосердным коленям припав.

Иван Бунин

Из "Литовского дивертисмента"
Dominikanaj *

Сверни с проезжей части в полу-
слепой проулок и, войдя
в костел, пустой об эту пору,
сядь на скамью и , погодя,

в ушную раковину Бога,
закрытую для шума дня,
шепни всего четыре слога:
- Прости меня.

Иосиф Бродкий
1971

*ћ Доминиканцы (лит.) - костел в Вильнюсе.

Был Мастер -
Великий строитель.
И Мастер
Построил храм,
Какой и не снился
Ни прежним,
Ни нынешним мастерам.

Но люди его спросили:
- Ну вот,
Ты воздвигнул храм, -
Кому же там нужно молиться -
Скажи нам,
Каким богам?

И Мастер ответил с улыбкой:
- Поверьте,
Не знаю сам.
А если для вас это важно -
Решать это нужно вам.

Ведь всё,
Что может мастер -
Это построить храм,
Но он не построит бога,
Которому молятся там...

Борис Заходер

Рождественская звезда.

В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,
чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,
Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти;
мело, как только в пустыне может зимой мести.

Ему все казалось огромным: грудь Матери, желтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы - Бальтазар, Каспар,
Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была Звезда.

Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях Ребенка издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
Звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд ОТЦА.

Иосиф Бродский

Вот и выросли дети мои...
Что их ждёт?...
Небо звёздное знает...
От того и молитвы свои,
Сердце часто к нему обращает.

Незатейливы и просты ,
Те слова, что рождают чудо:
- Знаю Боже -
Всесилен Ты.
Помоги им, коль будет худо.

Не прошу у Тебя дворцов...
Славы...
Почестей сыплющих градом.
Ни богатством набитых ларцов.
Будь пожалуйста с ними рядом!

Пусть беда обойдёт стороной,
И болезни дороги забудут.
Подари им душевный покой,
Как Отец, с коим счастливы будут.

Вот и выросли дети мои.
В сотый раз про себя отмечаю.
Все заботы, печали мои-
Для Тебя не секрет -
Я знаю...

В.К.

Знаешь Бог, гениальное – просто…
Ты старался добру научить…
Я читала Псалом девяностый,
Чтоб от злобы себя защитить…
Мне казалось, что я заражаюсь
Тем недугом, который вокруг.
Здесь о ненависть я спотыкаюсь…
Во врага превращается друг…

Только небо – спасительный остров…
Я в него погружаюсь на миг…
И читаю Псалом девяностый,
Чтоб спасти и себя, и других…
Голоса окружают в маршрутках,
В магазинах, и в парках, дворах,
Призывая к войне – это жутко.
Если так – человечеству крах…

Поднималось уставшее солнце
Над скоплением чёрствых сердец…
Я читала Псалом девяностый
И шептала «Спасибо, Отец,
Что даёшь испытаний немало
Только тем, кто способен пройти…
Нет, меня эта боль не сломала,
Лишь слегка надколола, прости…»

Всё же верю, что сердце проснётся
В ошалевших от злобы телах…
Я читала Псалом девяностый,
Побеждая обиды и страх.
Кто грешит больше всех, тот и судит,
Изменить всё стараясь других…
Как же можно помочь этим людям?
Нужно больше молиться за них…

Ирина Самарина-Лабиринт

Прошу прощения у всех,
Кого обидела случайно.
Повис, как камень тяжкий, грех
И мне от этого печально.

Прошу прощения у вас,
Кого я в сердце не впустила.
Но, видно, был недобрый час,
Коль на замок его закрыла.

Прошу прощения у тех,
По ком обиды я хранила.
Кого забыла второпях
И по кому душа остыла.

Прошу прощения у вас,
Кого я вдруг не понимала.
Прошу простить меня сейчас,
Порой ведь тоже я страдала.

Прошу прощения у тех,
Кого я всей душой любила!
Простите мне невольный грех!
Я вас давно уже простила!

Ирина Стефашина,
2013

ВЕЛИКОПОСТНАЯ МОЛИТВА

Отцы-пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;

Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста —

И падшего свежит неведомою силой.
Владыка дней моих! Дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей;

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.

А.С. Пушкин

Не знаю я, где святость, где порок,
И никого я не сужу, не меряю.
Я лишь дрожу пред вечною потерею:
Кем не владеет Бог - владеет Рок.

Ты был на перекрестке трех дорог,-
И ты не стал лицом к Его преддверию...
Он удивился твоему неверию
И чуда над тобой свершить не мог.

Он отошел в соседние селения...
Не поздно, близок Он, бежим, бежим!
И, если хочешь,- первый перед Ним
С бездумной верою склоню колени я...

Не Он Один - все вместе совершим,
По вере,- чудо нашего спасения...

Зинаида Гиппиус 1907

Господи, я прошу не о чудесах и не о миражах, а о силе каждого дня.
Научи меня искусству маленьких шагов.

Сделай меня наблюдательным и находчивым, чтобы в пестроте будней вовремя останавливаться на открытиях и опыте, которые меня взволновали.

Научи меня правильно распоряжаться временем моей жизни.
Подари мне тонкое чутье, чтобы отличать первостепенное от второстепенного.

Я прошу о силе воздержания и меры, чтобы я по жизни не порхал и не скользил, а разумно планировал течение дня, мог бы видеть вершины и дали, и хоть иногда находил бы время для наслаждения искусством.

Помоги мне понять, иллюзии ничем не могут помочь. Ни воспоминания о прошлом, ни грёзы о будущем.
Помоги мне быть здесь и сейчас и воспринять эту минуту как самую важную.

Убереги меня от наивной веры, что все в жизни должно быть гладко.
Подари мне ясное сознание того, что сложности, поражения, падения и неудачи являются лишь естественной составной частью жизни, благодаря которой мы растем и зреем.

Напоминай мне, что сердце часто спорит с рассудком.

Пошли мне в нужный момент кого-то, у кого хватит мужества сказать мне правду, но сказать ее любя!

Я знаю, что многие проблемы решаются, если ничего не предпринимать, так научи меня терпению.

Ты знаешь, как сильно мы нуждаемся в дружбе.
Дай мне быть достойным этого самого прекрасного и нежного Дара Судьбы.

Дай мне богатую фантазию, чтобы в нужный момент, в нужное время, в нужном месте, молча или говоря, подарить кому-то необходимое тепло.

Сделай меня человеком, умеющим достучаться до тех, кто совсем \"внизу\".

Убереги меня от страха пропустить что-то в жизни.

Дай мне не то, чего я себе желаю, а то, что мне действительно необходимо.

Научи меня искусству маленьких шагов.
Антуан Де Сент-Экзюпери

Лет уже прожила немало…
Приближаясь к открытью истин,
Всех загадок не разгадала –
Так ведь я не Агата Кристи.
Расскажу обо всём немного
(погорев на своих ошибках):

– поспевай со временем в ногу
(не пришпоривай слишком шибко;
– мать с отцом почитай святыми;
– старость, в сущности, одинока;
– встретив в жизни родное имя,
береги, как зеницу ока;
– ревновать – только портить нервы,
(не покинет тебя, кто любит);
– дети – выигрыш номер первый;
– верный муж – это прибыль в кубе;
– не пугайся при виде крови –
(это жизни святой основа);
– главный фактор – твоё здоровье
(перечти эту фразу снова);
– другом будь и подругой верной –
дружба – это любовь без секса;
быть занудой – довольно скверно:
людям хочется интереса;
– сберегай от соблазнов душу;
– зависть, зло – равносильны блуду;
– (о любви говорить я трушу –
довелось повстречать Иуду);
– береги для потомков землю;
– мир – важнее всего на свете
(войны я нутром не приемлю:
Мировой опасаюсь Третьей).

Верь кому-нибудь, если к Богу
(всё равно, по какой причине)
Не нашёл ты ещё дорогу –
Жить без веры – познать кручину.

Каждый может добавить слово –
(всё сказать – не хватает знаний),
Но не стоит судить сурово –
Жизнь ещё раскрывает грани…

Ирина Фетисова-Мюллерсон

В День Благовещения....

Закинув голову и опустив глаза,
Пред ликом Господа и всех святых - стою.
Сегодня праздник мой, сегодня - суд.

Сонм юных ангелов смущен до слёз.
Угрюмы праведники. Только ты,
На тронном облаке, глядишь, как друг.

Что хочешь - спрашивай. Ты добр и стар,
И ты поймешь, что с эдаким в груди
Кремлевским колоколом - лгать нельзя.

И ты поймешь, как страстно день и ночь
Боролись Промысел и произвол
В ворочающей жернова груди.

Так, смертной женщиной - опущен взор -
Так, гневным ангелом - закинут лоб -
В день Благовещенья, у Царских врат,
Перед лицом твоим - гляди! - стою.

А голос, голубем покинув грудь,
В червонном куполе обводит круг.

Марина Цветаева.

Прошли уже века.., но также, как и прежде,
Повсюду этот день — день радости людской —
Встречает целый мир в живительной надежде,
что сердцу он несет отраду и покой.

Благую весть сердцам, как Ангел кроткой Деве,
Приносит этот день и нам в житейской мгле.
Забыть бы о вражде.., о злобе адской.., гневе..,
И легче бы тогда.. всем было на земле.

А. С. Пушкин.

Дурные дни.

Когда на последней неделе
Входил он в Иерусалим,
Осанны навстречу гремели,
Бежали с ветвями за ним.

А дни все грозней и суровей,
Любовью не тронуть сердец.
Презрительно сдвинуты брови.
И вот послесловье, конец.

Свинцовою тяжестью всею
Легли на дворы небеса.
Искали улик фарисеи,
Юля перед ним, как лиса.

И темными силами храма
Он отдан подонкам на суд,
И с пылкостью тою же самой,
Как славили прежде, клянут.

Толпа на соседнем участке
Заглядывала из ворот,
Толклись в ожиданье развязки
И тыкались взад и вперед.

И полз шепоток по соседству,
И слухи со многих сторон.
И бегство в Египет и детство
Уже вспоминались, как сон.

Припомнился скат величавый
В пустыне и та крутизна,
С которой всемирной державой
Его соблазнял сатана.

И брачное пиршество в Кане,
И чуду дивящийся стол,
И море, которым в тумане
Он к лодке, как по суху, шел.

И сборище бедных в лачуге,
И спуск со свечою в подвал,
Где вдруг она гасла в испуге,
Когда воскрешенный вставал...

Борис Пастернак

Широка, необозрима,
Чудной радости полна,
Из ворот Иерусалима
Шла народная волна.
Галилейская дорога
Оглашалась торжеством:
"Ты идешь во имя Бога,
Ты идешь в Свой царский дом!

Честь Тебе, наш Царь смиренный,
Честь Тебе, Давидов Сын!"
Так, внезапно вдохновенный,
Пел народ. Но там один,
Недвижим в толпе подвижной,
Школ воспитанник седой,
Гордый мудростию книжной,
Говорил с усмешкой злой:
"Это ль Царь ваш, слабый, бледный,
Рыбаками окружен?
Для чего Он в ризе бедной,
И зачем не мчится Он,
Силу Божью обличая,
Весь одеян черной мглой,
Пламенея и сверкая
Над трепещущей землей?"

И века прошли чредою,
И Давидов Сын с тех пор,
Тайно правя их судьбою,
Усмиряя буйный спор,
Налагая на волненье
Цель любовной тишины,
Мир живит, как дуновенье
Наступающей весны.
И в трудах борьбы великой
Им согретые сердца
Узнают шаги Владыки,
Слышат сладкий зов Отца.

Алексей Хомяков

В жёлтый сумрак мёртвого апреля,
Попрощавшись с звёздною пустыней,
Уплывала Вербная неделя
На последней, на погиблой снежной льдине;

Уплывала в дымаx благовонныx,
В замираньи звонов поxоронныx,
От икон с глубокими глазами
И от Лазарей, забытыx в чёрной яме.

Стал высоко белый месяц на ущербе,
И за всеx, чья жизнь невозвратима,
Плыли жаркие слёзы по вербе
На румяные щёки xерувима.

Иннокентий Анненский,
14 апреля 1907 года, Царское село.

Высказывания о вере...

Я не принадлежу к тем, кто, почитая крест, не видит на нем человека.
© Станислав Лец

Религия не делает нас лучше, но она мешает нам стать гораздо хуже.
© Анри Бодрираллар

У Бога нет религии.
© Ганди

Чем ограниченнее кругозор человека, чем меньше он знаком с историей, природой и философией, тем искреннее его привязанность к своей религии.
© Людвиг Фейербах

Религия — распространенный суррогат веры.
© Оскар Уайльд

Удивительно, как охотно люди сражаются за религию и как неохотно живут по её предписаниям.
© Георг Лихтенберг

Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью.
© Лев Николаевич Толстой

Мы достаточно религиозны, чтобы ненавидеть друг друга, но недостаточно религиозны, чтобы друг друга любить.
© Джонатан Свифт

Из интернета.

События страстной седмицы в поэзии

Великий понедельник

Чудо

Он шел из Вифании в Ерусалим,
Заранее грустью предчувствий томим.

Колючий кустарник на круче был выжжен,
Над хижиной ближней не двигался дым,
Был воздух горяч, и камыш неподвижен,
И Мертвого моря покой недвижим.

И в горечи, спорившей с горечью моря,
Он шел с небольшою толпой облаков
По пыльной дороге на чье-то подворье,
Шел в город на сборище учеников.

И так углубился он в мысли свои,
Что поле в уныньи запахло полынью.
Все стихло. Один он стоял посредине,
А местность лежала пластом в забытьи.
Все перемешалось: теплынь и пустыня,
И ящерицы, и ключи, и ручьи.

Смоковница высилась невдалеке,
Совсем без плодов, только ветки да листья.
И он ей сказал: «Для какой ты корысти?
Какая мне радость в твоем столбняке?

Я жажду и алчу, а ты — пустоцвет,
И встреча с тобой безотрадней гранита.
О, как ты обидна и недаровита!
Останься такой до скончания лет».

По дереву дрожь осужденья прошла,
Как молнии искра по громоотводу.
Смоковницу испепелило до тла.

Найдись в это время минута свободы
У листьев, ветвей, и корней, и ствола,
Успели б вмешаться законы природы.
Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох.

Борис Пастернак
1947

Великий вторник


Притча о десяти девах

Они засветили лампады свои;
Навстречу они Жениху поднялися толпою
На радостный праздник любви.
Их было пять мудрых и пять неразумных. Уж тьмою

Бесчисленных звезд небеса заблистали, —
Но медлил Жених. Долго девы прождали;
Уж сон безмятежный спустился на них,
И дремой смежились усталые очи...

Внезапно в немой тишине полуночи
Послышался крик: «Се, Жених
Грядет! Исходите навстречу!» И — девы восстали,
Спеша полуночный исполнить обряд,

Елеем пять мудрых лампады свои напитали,
И так неразумные им говорят:
«Мы не взяли, сестры, елея с собою,
Светильников пламень угас,

И ныне мы к вам приступаем с мольбою,
Елея мы просим у вас».
Им мудрые молвят в ответ: «Хоть помочь мы и рады,
Но только ни вам не достанет, ни нам на лампады,

Купить у торгующих вы бы могли».
И вот к продающим спешат неразумные девы...
Тогда раздалися веселья напевы:
Жених приближался. С Ним вместе вошли

Пять мудрых на свадебный пир со своими
Лампадами. И затворилися двери за ними.
И прочие девы к закрытым дверям
Вернулись. Стеная и плача, они восклицали:

«Отверзи, о Господи, Господи, нам!»
И слышат в ответ в неутешной печали
Они Жениха укоризненный глас:
«Аминь, говорю вам, не ведаю вас!».

К. Р. (великий князь Константин Романов)

Великая среда


Магдалина

I
Чуть ночь, мой демон тут как тут,
За прошлое моя расплата.Великая среда
Придут и сердце мне сосут
Воспоминания разврата,
Когда, раба мужских причуд,
Была я дурой бесноватой
И улицей был мой приют.

Осталось несколько минут,
И тишь наступит гробовая.
Но, раньше чем они пройдут,
Я жизнь свою, дойдя до края,
Как алавастровый сосуд
Перед Тобою разбиваю.

О, где бы я теперь была,
Учитель мой и мой Спаситель,
Когда б ночами у стола
Меня бы вечность не ждала,
Как новый, в сети ремесла
Мной завлеченный посетитель.

Но объясни, что значит грех,
И смерть, и яд, и пламень серный,
Когда я на глазах у всех
С Тобой, как с деревом побег,
Срослась в своей тоске безмерной.

Когда Твои стопы, Иисус,
Оперши о свои колени,
Я, может, обнимать учусь
Креста четырехгранный брус
И, чувств лишаясь, к телу рвусь,
Тебя готовя к погребенью.

II
У людей пред праздником уборка.
В стороне от этой толчеи
Обмываю миром из ведерка
Я стопы пречистые Твои.

Шарю и не нахожу сандалий.
Ничего не вижу из-за слез.
На глаза мне пеленой упали
Пряди распустившихся волос.

Ноги я Твои в подол уперла,
Их слезами облила, Иисус,
Ниткой бус их обмотала с горла,
В волосы зарыла, как в бурнус.

Будущее вижу так подробно,
Словно Ты его остановил.
Я сейчас предсказывать способна
Вещим ясновиденьем сивилл.

Завтра упадет завеса в храме,
Мы в кружок собьемся в стороне,
И земля качнется под ногами,
Может быть, из жалости ко мне.

Перестроятся ряды конвоя,
И начнется всадников разъезд.
Словно в бурю смерч, над головою
Будет к небу рваться этот Крест.

Брошусь на землю у ног Распятья,
Обомру и закушу уста.
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь по концам Креста.

Для кого на свете столько шири,
Столько муки и такая мощь?
Есть ли столько душ и жизней в мире?
Столько поселений, рек и рощ?..

Но пройдут такие трое суток
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до Воскресенья дорасту...

Б. Пастернак

........................

Первосвященники, книжники, старейшины -
Интеллигенство древних дней,
Таили злобу на малейшее,
Что власти их противно ей.

Христос им стал поперёк горла,
Народ ведь слушает его,
А погубить его недолго,
Найти предлог лишь для того.

Иуда им тогда поможет,
За серебро его продаст,
И тридцать сребренников тоже,
Измены символ, нам он даст.

И в то же время у народа,
Любовь к Христу уже была,
И грешница живому Богу
Мирро на голову лила.

Народ и власть - проблема вечна,
А день, который был тогда?
Всё проходило скоротечно,
Но все запомнили - Среда!

Сергей Момджи