Любимые стихи

Жил-был - я.
Стоит ли об этом?
Шторм бил в мол.
Молод был и мил...
В порт плыл флот.
С выигрышным билетом
Жил-был я:
Помнится, что жил.
Зной, дождь, гром,
Мокрые бульвары...
Ночь. Свет глаз.
Локон у плеча...
Шли всю ночь.
Листья обрывали
"Мы", "ты", "я",
Нежно лепеча.
Знал соль слез.
Пустоту постели.
Ночь без сна.
Сердце без тепла.
Гас, как газ,
Город опустелый.
Взгляд без глаз -
Окна без стекла:
Где ж тот снег?
Как скользили лыжи!
Где ж тот пляж
С золотым песком?
Где тот лес?
С шепотом - "поближе".
Где тот дождь?
"Вместе, босиком!"
Встань, сбрось сон.
"Не смотри, не надо..."
Сон не жизнь.
Снилось - и забыл.
Сон, как мох
В древних колоннадах.
Жил-был я...
Вспомнилось, что жил.
Семён Кирсанов.
‐‐‐------------------------------------
Перевод песни Шарля Азнавура «Я ничего не позабыл».

С тобой не виделись, пожалуй,
Уже лет десять, но жива
Любовь, как будто на скрижали
Занесены её слова.

Нас случай свёл,- такая проза,-
Я замечал уже не раз:
Случается метаморфоза
Коллизий жизненных подчас.

Омытый памятью живою
Твой лик возник из пустоты.
Смущённо трогаю его я,
Глазами сердца беспокоя
Неповторимые черты.

Ты снова здесь, и ты всё та же.
Я ничего не позабыл:
И эту родинку, и даже
Духи, которые любил.

В движениях, скажи на милость,
Давно знакомая ленца.
Слегка причёска изменилась
И выражение лица.

Быть равнодушнее стараюсь,
Скрываю оторопь и страх,
Но, как счастливый вертопрах,
Молчу и глупо улыбаюсь.

Я ничего не позабыл.
Давно женат, благополучен,
Слегка рогат, немного скучен,
Утратил юношеский пыл.

Люблю свободу, но, признаться,
Среди досужей суеты
С такою женщиной, как ты,
Не доводилось повстречаться.

От любопытства умираю.
Присядь, поведай о себе.
Ты помнишь этот столик с краю
И это соло на трубе?

Припомни храм, где добровольно
Была со мной обручена.
Прости, коль помнить это больно…
Ты вдруг исчезла.
Нас стена непониманья разлучила,
И, злобной радостью черна,
Тебя сопернику вручила…

Так говоришь, ты всем довольна?
Богата, счастлива, знатна…
Гарсон, вина!
Но ты… одна!?

Присядь пожалуйста поближе.
Молчи. Я знаю твой ответ.
Твоей вины, конечно, нет.
И одиночеством в Париже
Не удивить досужий свет.

Что, я? Здесь всё по трафарету.
Женат, но сердцем одинок.
Пример соседей нам не в прок,
Всяк сам ныряет в петлю эту.

К тебе, предчувствием томим,
Я подошёл совсем случайно,
И счастлив был необычайно
Со взглядом встретиться твоим.

Мы вновь, как маленькие дети,
Шалим, слегка навеселе…
Запеним кружки на столе,
Грех эту встречу не отметить.

Нам есть что вспомнить:
Наши встречи,
И как тебя из — под венца
Приятель твоего отца
Украл, и жизнь нам искалечил.

Мне говорили: «Ты не мил,
Отец богатого ей прочит.
Он властно требует и хочет
Чтоб ты невесту разлюбил,
И эти дни, и эти ночи,
И двери дома позабыл».

Увёз тебя, моя утрата,
В иные дальние края.
Я верю, ты не виновата,
Ты жертва, так же, как и я.

А я… я так тебя любил,
Мою серебряную рыбку.
Я ничего не позабыл:
Ни взгляд, ни детскую улыбку.

Я жгучей ревностью пылал,
Бродил под окнами до света.
Я сотни писем посылал…
Они остались без ответа.

В ночной зловещей тишине
Сомненья червь, в обличьи гада,
Приник, нашёптывая мне
Слова, убийственнее яда,
Что ты, влюбившись без ума,
Меня оставила сама.

Я думал, время занесёт
Любовь порошей ледяною,
Но до сих пор (который год!)
Терзаюсь мукой неземною,
Что рваной раною сквозною
Мозжит и спать мне не даёт.

Я ничего не позабыл,
Но стоит ли тревожить, право,
Закат любви, что обагрил
Воспоминания кроваво.

Однако время уходить.
В кафе светильники остыли
И музыканты укротили
Свою безудержную прыть.
Позволь, как прежде говорили,
Тебя до дому проводить.

По мёртвым улицам пустынным,
По скверам, зарослям старинным
Каштанов, древних тополей,
По тропкам памятных аллей,
Где мы с тобою предавались
Воздушным грёзам и мечтам.
В неразделимое сливались
И бесконечно целовались
То тут, то там.

Своей любовною игрою
Была ты так приятна мне…
А нынче – не смолчу, не скрою –
Приятней кажешься вдвойне.

Себе, по вере новомодней,
Кажусь уверенней, свободней,
Хочу смеяться и грустить.
Позволь мне, милая, сегодня
Былую юность навестить.

Я так хочу… коль ты не против…
Ну… это… снова увидать…
Из пепла пламя воссоздать…
Вот в этом скверике напротив.

Коль есть желание сближенья,
Тому, кто так тебя любил
И ничего не позабыл,
Верни своё расположенье.

С французского. Подстрочник Ирины Согомонян. Перевод Александра Рюсса.

Я всегда твердил, что судьба — игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако — сильно.

Я считал, что лес — только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке — ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.