В поэзию Марины Цветаевой из...Календаря

Из цикла стихов "Разлука"
Сереже


29 июня 1921

9
Твои...... черты,
Запечатленные Кануном.
Я буду стариться, а ты
Останешься таким же юным.

Твои...... черты,

Обточенные ветром знойным.
Я буду горбиться, а ты
Останешься таким же стройным.

Волос полуденная тень,
Склоненная к моим сединам...
Ровесник мой год в год, день в день,
Мне постепенно станешь сыном...

Из цикла стихов "Разлука"
Сереже


30 июня 1921

8
Я знаю, я знаю,
Что прелесть земная,
Что эта резная,
Прелестная чаша -
Не более наша,
Чем воздух,
Чем звезды,
Чем гнезда,
Повисшие в зорях.

Я знаю, я знаю,
Кто чаше - хозяин!
Но легкую ногу вперед - башней
В орлиную высь!
И крылом - чашу
От грозных и розовых уст -
Бога!

30 июня 1918

Умирая, не скажу: была.
И не жаль, и не ищу виновных.
Есть на свете поважней дела
Страстных бурь и подвигов любовных.

Ты - крылом стучавший в эту грудь,
Молодой виновник вдохновенья -
Я тебе повелеваю: - будь!
Я - не выйду из повиновенья.

30 июня 1922


БАЛКОН

Ах, с откровенного отвеса -
Вниз - чтобы в прах и в смоль!
Земной любови недовесок
Слезой солить - доколь?

Балкон. Сквозь соляные ливни
Смоль поцелуев злых.
И ненависти неизбывной
Вздох: выдышаться в стих!

Стиснутое в руке комочком -
Что: сердце или рвань
Батистовая? Сим примочкам
Есть имя: - Иордань.

Да, ибо этот бой с любовью
Дик и жестокосерд.
Дабы с гранитного надбровья
Взмыв - выдышаться в смерть!

30 июня 1923

Строительница струн -- приструню
И эту. Обожди
Расстраиваться! (В сем июне
Ты плачешь, ты -- дожди!)

И если гром у нас -- на крышах,
Дождь -- в доме, ливень -- сплошь --
Так это ты письмо мне пишешь,
Которого не шлешь.

Ты дробью голосов ручьевых
Мозг бороздишь, как стих.
(Вместительнейший из почтовых
Ящиков -- не вместит!)

Ты, лбом обозревая дали,
Вдруг по хлебам -- как цеп
Серебряный... (Прервать нельзя ли?
Дитя! Загубишь хлеб!)

Из цикла стихов "АХМАТОВОЙ"


1 июля 1916

10
У тонкой проволоки над волной овсов
Сегодня голос -- как тысяча голосов!

И бубенцы проезжие -- свят, свят, свят --
Не тем же ль голосом. Господи, говорят.

Стою и слушаю и растираю колос,
И темным куполом меня замыкает-голос.

================

Не этих ивовых плавающих ветвей
Касаюсь истово,-а руки твоей.

Для всех, в томленьи славящих твой подъезд,
Земная женщина, мне же -- небесный крест!

Тебе одной ночами кладу поклоны,
И всe твоими очами глядят иконы!

1 июля 1940

Не знаю. какая столица:
Любая, где людям - не жить.
Девчонка, раскинувшись птицей.
Детеныша учит ходить.

А где-то зеленые Альпы.
Альпийских бубенчиков звон...
Ребенок растет на асфальте
И будет жестоким - как он.

Из цикла стихов "АХМАТОВОЙ"


2 июля 1916

11
Ты солнце в выси мне застишь,
Все звезды в твоей горсти!
Ах, если бы -- двери настежь!-
Как ветер к тебе войти!

И залепетать, и вспыхнуть,
И круто потупить взгляд,
И, всхлипывая, затихнуть,
Как в детстве, когда простят.

2 июля 1916

............

12
Руки даны мне -- протягивать каждому обе,
Не удержать ни одной, губы -- давать имена,
Очи -- не видеть, высокие брови над ними --
Нежно дивиться любви и -- нежней -- нелюбви.

А этот колокол там, что кремлевских тяжeле,
Безостановочно ходит и ходит в груди, --
Это -- кто знает? -- не знаю,- быть может,- должно быть --
Мне загоститься не дать на российской земле!

2 июля 1916

2 июля 1921


М. А. Кузмину

Два зарева! -- нет, зеркала!
Нет, два недуга!
Два серафических жерла,
Два черных круга

Обугленных -- из льда зеркал,
С плит тротуарных,
Через тысячеверстья зал
Дымят -- полярных.

Ужасные! -- Пламень и мрак!
Две черных ямы.
Бессонные мальчишки -- так --
В больницах: Мама!

Страх и укор, ах и аминь...
Взмах величавый...
Над каменностию простынь --
Две черных славы.

Так знайте же, что реки -- вспять,
Что камни -- помнят!
Что уж опять они, опять
В лучах огромных

Встают -- два солнца, два жерла,
-- Нет, два алмаза! --
Подземной бездны зеркала:
Два смертных глаза.

2 июля 1922

Ночного гостя не застанешь...
Спи и проспи навек
В испытаннейшем из пристанищ
Сей невозможный свет.

Но если — не сочти, что дразнит
Слух!— любящая — чуть
Отклонится, но если навзрыд
Ночь и кифарой — грудь...

То мой любовник лавролобый
Поворотил коней
С ристалища. То ревность Бога
К любимице своей.

Из цикла стихов "СТИХИ К ПУШКИНУ"


2 июля 1931

1
Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жен,
Пушкин -- в роли монумента?
Гостя каменного? -- он,

Скалозубый, нагловзорый
Пушкин -- в роли Командора?

Критик -- ноя, нытик -- вторя:
"Где же пушкинское (взрыд)
Чувство меры?" Чувство -- моря
Позабыли -- о гранит

Бьющегося? Тот, солeный
Пушкин -- в роли лексикона?

Две ноги свои -- погреться --
Вытянувший, и на стол
Вспрыгнувший при Самодержце
Африканский самовол --

Наших прадедов умора-
Пушкин -- в роли гувернера?

Черного не перекрасить
В белого -- неисправим!
Недурeн российский классик,
Небо Африки -- своим

Звавший, невское -- проклятым!
-- Пушкин -- в роли русопята?

Ох, брадатые авгуры!
Задал, задал бы вам бал
Тот, кто царскую цензуру
Только с дурой рифмовал,

А "Европы Вестник" -- с...
Пушкин -- в роли гробокопа?

К пушкинскому юбилею
Тоже речь произнесем:
Всех румяней и смуглее
До сих пор на свете всем,

Всех живучей и живее!
Пушкин -- в роли мавзолея?

То-то к пушкинским избушкам
Лепитесь, что сами -- хлам!
Как из душа! Как из пушки --
Пушкиным -- по соловьям

Слова, соколам полета!
-- Пушкин -- в роли пулемета!

Уши лопнули от вопля:
"Перед Пушкиным во фрунт!"
А куда девали пекло
Губ, куда девали -- бунт

Пушкинский? уст окаянство?
Пушкин -- в меру пушкиньянца!

Томики поставив в шкафчик --
Посмешаете ж его,
Беженство свое смешавши
С белым бешенством его!

Белокровье мозга, морга
Синь -- с оскалом негра, горло
Кажущим...

Поскакал бы. Всадник Медный,
Он со всех копыт -- назад.
Трусоват был Ваня бедный,
Ну, а он -- не трусоват.

Сей, глядевший во все страны --
В роли собственной Татьяны?

Что вы делаете, карлы,
Этот -- голубей олив --
Самый вольный, самый крайний
Лоб -- навеки заклеймив

Низостию двуединой
Золота и середины?

"Пушкин -- тога, Пушкин -- схима,
Пушкин-мера, Пушкин -- грань..."
Пушкин, Пушкин, Пушкин -- имя
Благородное -- как брань

Площадную -- попугаи.
-- Пушкин? Очень испугали!

25 июня 1931


--------
2
ПЕТР И ПУШКИН

Не флотом, не потом, не задом
В заплатах, не Шведом у ног,
Не ростом -- из всякого ряду,
Не сносом -- всего, чему срок,

Не лотом, не ботом, не пивом
Немецким сквозь кнастеров дым,
И даже и не Петро-дивом
Своим (Петро-делом своим!).

И большего было бы мало
(Бог дал, человек не обузь!) --
Когда б не привез Ганнибала-
Арапа на белую Русь.

Сего афричонка в науку
Взяв, всем россиянам носы
Утер и наставил, -- от внука-
то негрского -- свет на Руси!

Уж он бы вертлявого -- в струнку
Не стал бы! -- "На волю? Изволь!
Такой же ты камерный юнкер,
Как я -- машкерадный король!"

Поняв, что ни пеной, ни пемзой --
Той Африки, -- царь-грамотей
Решил бы: "Отныне я -- цензор
Твоих африканских страстей".

И дав бы ему по загривку
Курчавому (стричь-не остричь!):
"Иди-ка, сынок, на побывку
В свою африканскую дичь!

Плыви -- ни об чем не печалься!
Чай есть в паруса кому дуть!
Соскучишься -- так ворочайся,
А нет -- хоть и дверь позабудь!

Приказ: ледяные туманы
Покинув -- за пядию пядь
Обследовать жаркие страны
И виршами нам описать".

И мимо наставленной свиты,
Отставленной -- прямо на склад,
Гигант, отпустивши пииту,
Помчал -- по земле или над?

Сей не по снегам смуглолицый
Российским -- снегов Измаил!
Уж он бы заморскую птицу
Архивами не заморил!

Сей, не по кровям торопливый
Славянским, сей тоже -- метис!
Уж ты б у него по архивам
Отечественным не закис!

Уж он бы с тобою -- поладил!
За непринужденный поклон
Разжалованный -- Николаем,
Пожалованный бы -- Петром!

Уж он бы жандармского сыска
Не крыл бы "отечеством чувств"!
Уж он бы тебе -- василиска
Взгляд! -- не замораживал уст.

Уж он бы полтавских не комкал
Концов, не тупил бы пера.
За что недостойным потомком --
Подонком -- опенком Петра

Был сослан в румынскую область,
Да ею б -- пожалован был
Сим -- так ненавидевшим робость
Мужскую, -- что сына убил

Сробевшего. -- "Эта мякина --
Я? -- Вот и роди! и расти!"
Был негр ему истинным сыном,
Так истинным правнуком -- ты

Останешься. Заговор равных.
И вот не спросясь повитух
Гигантова крестника правнук
Петров унаследовал дух.

И шаг, и светлейший из светлых
Взгляд, коим поныне светла...
Последний -- посмертный -- бессмертный
Подарок России -- Петра.

2 июля 1931

Из цикла стихов "КНЯЗЬ ТЬМЫ"


3 июля 1917

1
Князь! Я только ученица
Вашего ученика!

Колокола -- и небо в темных тучах.
На перстне -- герб и вязь.
Два голоса -- плывучих и певучих:
-- Сударыня? -- Мой князь?

-- Что Вас приводит к моему подъезду?
-- Мой возраст -- и Ваш взор.
Цилиндр снят, и тьму волос прорезал
Серебряный пробор.

-- Ну, что сказали на денек вчерашний
Российские умы?

--------
2
Страстно рукоплеща
Лает и воет чернь.
Медленно встав с колен
Кланяется Кармен.

Взором -- кого ища?
-- Тихим сейчас -- до дрожи.
Безучастны в царской ложе
Два плаща.

И один -- глаза темны --
Воротник вздымая стройный:
-- Какова, Жуан? -- Достойна
Вашей светлости, Князь Тьмы.

3 июля 1917

3 июля 1916

Белое солнце и низкие, низкие тучи,
Вдоль огородов -- за белой стеною -- погост.
И на песке вереница соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.

И, перевесившись через заборные колья,
Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд...
Старая баба -- посыпанный крупною солью
Черный ломоть у калитки жует и жует.

Чем прогневили тебя эти серые хаты,
Господи! -- и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь...

Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,
Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой
О чернобровых красавицах. -- Ох, и поют же
Нынче солдаты! О, Господи Боже ты мой!

3 июля 1921


ВЕСТНИКУ

Скрежещут якорные звенья,
Вперед, крылатое жилье!
Покрепче чем благословенье
С тобой -- веление мое!

Мужайся, корабельщик юный!
Вперед в лазоревую рожь!
Ты больше нежели Фортуну-
Ты сердце Цезаря везешь!

Смирит лазоревую ярость
Ресниц моих -- единый взмах!
Дыханием надут твой парус
И не нуждается в ветрах!

Обветренные руки стиснув,
Слежу. -- Не верь глазам! -- Всe ложь!
Доподлинный и рукописный
Приказ Монархини везешь.

Два слова, звонкие как шпоры,
Две птицы в боевом грому.
То зов мой -- тысяча который? --
К единственному одному.

В страну, где солнце правосудья
Одно для нищих и вельмож
-- Между рубахою и грудью --
Ты сердце Матери везешь.

3 июля 1922

И скажешь ты:
Не та ль,
Не ты,
Что сквозь персты:
Листы, цветы —
В пески...
Из устных
Вер — индус,
Что нашу грусть —
В листы,
И груз — в цветы
Всего за только всхруст
Руки
В руке:
Игру.
Индус, а может Златоуст
Вер — без навек,
И без корней
Верб,
И навек — без дней...

(Бедней
Тебя!)
И вот
Об ней,
Об ней одной.

3 июля 1923


САХАРА

Красавцы, не ездите!
Песками глуша,
Пропавшего без вести
Не скажет душа.

Напрасные поиски,
Красавцы, не лгу!
Пропавший покоится
В надeжном гробу.

Стихами как странами
Чудес и огня,
Стихами -- как странами
Он въехал в меня:

Сухую, песчаную,
Без дна и без дня.
Стихами -- как странами
Он канул в меня.

Внимайте без зависти
Сей повести душ.
В глазные оазисы --
Песчаная сушь...

Адамова яблока
Взывающий вздрог...
Взяла его наглухо,
Как страсть и как Бог.

Без имени -- канувший!
Не сыщете! Взят.
Пустыни беспамятны, --
В них тысячи спят!

Стиханье до кипени
Вскипающих волн. --
Песками засыпанный,
Сахара -- твой холм.

Цикл стихов "ДВОЕ"


3 июля 1924

1
Есть рифмы в мире сeм:
Разъединишь -- и дрогнет.
Гомер, ты был слепцом.
Ночь -- на буграх надбровных.

Ночь -- твой рапсодов плащ,
Ночь -- на очах -- завесой.
Разъединил ли б зрящ
Елену с Ахиллесом?

Елена. Ахиллес.
Звук назови созвучней.
Да, хаосу вразрез
Построен на созвучьях

Мир, и, разъединен,
Мстит (на согласьях строен!)
Неверностями жен
Мстит -- и горящей Троей!

Рапсод, ты был слепцом:
Клад рассорил, как рухлядь.
Есть рифмы -- в мире том
Подобранные. Рухнет

Сей -- разведешь. Что нужд
В рифме? Елена, старься!
...Ахеи лучший муж!
Сладостнейшая Спарты!

Лишь шорохом древес
Миртовых, сном кифары:
"Елена: Ахиллес:
Разрозненная пара".

30 июня 1924

.........................
2
Не суждено, чтобы сильный с сильным
Соединились бы в мире сем.
Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,
Брачное дело решив мечом.

В братственной ненависти союзной
-- Буйволами! -- на скалу -- скала.
С брачного ложа ушел, неузнан,
И неопознанною -- спала.

Порознь! -- даже на ложе брачном --
Порознь! -- даже сцепясь в кулак --
Порознь! -- на языке двузначном --
Поздно и порознь -- вот наш брак!

Но и постарше еще обида
Есть: амазонку подмяв как лев --
Так разминулися: сын Фетиды
С дщерью Аресовой: Ахиллес

С Пенфезилеей.
О вспомни -- снизу
Взгляд ее! сбитого седока
Взгляд! не с Олимпа уже, -- из жижи
Взгляд ее -- все ж еще свысока!

Что ж из того, что отсель одна в нем
Ревность: женою урвать у тьмы.
Не суждено, чтобы равный -- с равным.
. . . . . . . . .
Так разминовываемся -- мы.

3 июля 1924


--------
3
В мире, где всяк
Сгорблен и взмылен,
Знаю -- один
Мне равносилен.

В мире, где столь
Многого хощем,
Знаю -- один
Мне равномощен.

В мире, где всe --
Плесень и плющ,
Знаю: один
Ты -- равносущ

Мне.

3 июля 1924

Из цикла стихов "КНЯЗЬ ТЬМЫ"


4 июля 1917

3
Да будет день! -- и тусклый день туманный
Как саван пал над мертвою водой.
Взглянув на мир с полуулыбкой странной:
-- Да будет ночь! -- тогда сказал другой.

И отвернув задумчивые очи,
Он продолжал заоблачный свой путь.
Тебя пою, родоначальник ночи,
Моим ночам и мне сказавший: будь.

3 или 4 июля 1917

--------
4
И призвал тогда Князь света -- Князя тьмы,
И держал он Князю тьмы -- такую речь:
-- Оба княжим мы с тобою. День и ночь
Поделили поровну с тобой.

Так чего ж за нею белым днем
Ходишь -- бродишь, речь заводишь под окном?

Отвечает Князю света -- Темный князь:
-- То не я хожу -- брожу, Пресветлый -- нет!
То сама она в твой белый Божий день
По пятам моим гоняет, словно тень.

То сама она мне вздоху не дает,
Днем и ночью обо мне поет.

И сказал тогда Князь света -- Князю тьмы:
-- Ох, великий ты обманщик. Темный князь!
Ходит -- бродит, речь заводит, песнь поет?
Ну, посмотрим, Князь темнейший, чья возьмет?

И пошел тогда промеж князьями -- спор.
О ею пору он не кончен, княжий спор.

4 июля 1917

5 июля 1924


ОСТРОВ

Остров есть. Толчком подземным
Выхвачен у Нереид.
Девственник. Еще никем не
Выслежен и не открыт.

Папоротником бьет и в пене
Прячется. -- Маршрут? Тариф?
Знаю лишь: еще нигде не
Числится, кроме твоих

Глаз Колумбовых. Две пальмы:
Явственно! -- Пропали. -- Взмах
Кондора...
(В вагоне спальном
-- Полноте! -- об островах!)

Час, а может быть -- неделя
Плаванья (упрусь -- так год!)
Знаю лишь: еще нигде не
Числится, кроме широт

Будущего...

5 июля 1924

6 июля 1915

И всё вы идете в сестры,
И больше не влюблены.
Я в шелковой шали пестрой
Восход стерегу луны.

Вы креститесь у часовни,
А я подымаю бровь...
— Но в вашей любви любовной
Стократ — моя нелюбовь

6 июля 1918

Ночи без любимого — и ночи
С нелюбимым, и большие звезды
Над горячей головой, и руки,
Простирающиеся к Тому —
Кто от века не был — и не будет,
Кто не может быть — и должен быть.

И слеза ребенка по герою,
И слеза героя по ребенку,
И большие каменные горы
На груди того, кто должен — вниз...

Знаю всё, что было, всё, что будет,
Знаю всю глухонемую тайну,
Что на темном, на косноязычном
Языке людском зовется — Жизнь.

Между 30 июня и 6 июля 1918

6 июля 1918

Руки, которые не нужны
Милому, служат - Миру.
Горестным званьем Мирской Жены
Нас увенчала Лира.

Много незваных на царский пир.
Надо им спеть на ужин!
Милый не вечен, но вечен - Мир.
Не понапрасну служим

6 июля 1918

Я сказала, а другой услышал
И шепнул другому, третий -- понял,
А четвертый, взяв дубовый посох,
В ночь ушел -- на подвиг. Мир об этом
Песнь сложил, и с этой самой песней
На устах -- о жизнь! -- встречаю смерть.

б июля 1918


ПАМЯТИ БЕРАНЖЕ

Дурная мать! -- Моя дурная слава
Растет и расцветает с каждым днем.
То на пирушку заведет Лукавый,
То первенца забуду -- за пером...

Завидуя императрицам моды
И маленькой танцовщице в трико,
Гляжу над люлькой, как уходят -- годы,
Не видя, что уходит -- молоко!

И кто из вас, ханжи, во время оно
Не пировал, забыв о платеже!
Клянусь бутылкой моего патрона
И вашего, когда -- то, -- Беранже!

Но одному -- сквозь бури и забавы --
Я, несмотря на ветреность, -- верна.
Не ошибись, моя дурная слава:
-- Дурная мать, но верная жена!

7 июля 1917

Ну вот и окончена метка, --
Прощай, мой веселый поэт!
Тебе приглянулась -- соседка,
А мне приглянулся -- сосед.

Забита свинцовою крышкой
Любовь -- и свободны рабы.
А помнишь: под мышкою -- книжки,
А помнишь: в корзинке -- бобы...

Пожалуйте все на поминки,
Кто помнит, как десять лет
Клялись: кружевная косынка
И сей апельсинный жилет...

(Не окончено).