Любимые стихи

ВОЗВРАЩАЙСЯ СКОРЕЕ ДОМОЙ!..

"Возвращайся скорее домой!"
До чего же приятная фраза .
Мир становится радостным сразу:
- Возвращайся скорее домой!

Мы не властны с тобой над судьбой,
Но, когда уезжаем на время,
Обязательно хочется верить,
Что вернемся, конечно, домой.

А сейчас на пороге постой,
Улыбнись, оглянись на прощанье,
И запомни свое обещанье –
Возвратиться скорее домой...

Всегда есть тот, кому ты нужен,
Кто так в тебя наивно верит,
Кто доверяет смело душу,
Кто ждать готов, любя, у двери...

Кто каждый миг - дыханьем, взглядом
К тебе всегда готов стремиться,
Всегда есть тот, кто просто рядом,
Кто быть ненужным не боится...

Кто знает, что любовь не просят,
Кто знает, что любовь не милость,
Чтобы её монеткой бросить,
Чтобы она к ногам скатилась...

Но в час любой, когда невзгоды
В свои тиски сжимают сердце,
Всегда есть тот, кто в непогоду
Тепло отдаст тебе - согреться...

...Всегда есть тот, кому ты нужен,
Упрямый, гордый, полный боли,
Кто молча примет твою душу
В свои горячие ладони...

И не напомнит в час печали,
Когда в тоске завоет ветер -
«За тех, кого мы приручаем,
Всегда, всегда, всегда в ответе...»

Взял неласковую, угрюмую,
с бредом каторжным, с темной думою,
с незажившей тоскою вдовьей,
с непрошедшей старой любовью,
не на радость взял за себя,
не по воле взял, а любя.

Ольга Берггольц

Анна Ахматова

Эта встреча никем не воспета,
И без песен печаль улеглась.
Наступило прохладное лето,
Словно новая жизнь началась.

Сводом каменным кажется небо,
Уязвленное желтым огнем,
И нужнее насущного хлеба
Мне единое слово о нем.

Ты, росой окропляющий травы,
Вестью душу мою оживи,-
Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви.

остарилась, состарилась принцесса:
Спина согнулась, расшатались зубы.
И так уныло клок волос белесых
Поник на горностай потертой шубы.

Прошло сто лет, а принц не появился.
Она проснуллась так, без поцелуя.
Быть может, он дорогой заблудился,
А может быть, расколдовал другую.

Сто лет, сто лет! Уж где тут выйти замуж!
Ветшают королевские палаты,
Разваливается старинный замок,
А слуги спят, волшебным сном объяты.

А там, под сводом дальнего покоя,
Отец-король на золоченом ложе
Спит, королеву обхватив рукою,
И мать намного дочери моложе.

Все больше седины, все меньше кружев...
Пришлось бедняжке, наконец, смириться
И вспомнить, что среди принцесс-подружек
Она слыла когда-то мастерицей.

Нашла на чердаке запас кудели,
Веретено – то самое, конечно,
И села прясть. И потекли недели –
Она прядет прилежно и неспешно.

Прядет, прядет у тусклого окошка,
Свою судьбу меж пальцев пропускает.
У ног свернулся старенький дракошка,
Во сне дымок колечками пускает.

Нет принца из сиреневого леса,
И все прошло, и ничего не жалко.
Состарилась, состарилась принцесса.
Скрипит, скрипит рассохшаяся прялка.

Любимая, спи!

Солёные брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре.
И море,
дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
солёное солнце всосало в себя.
Любимая, спи...

Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь.
И пёс наш хромучий,
лохмато-дремучий,
Ложится и лижет солёную цепь.
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пёс на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
«Любимая, спи...»

Любимая, спи...
Позабудь, что мы в ссоре.
Представь:
просыпаемся.
Свежесть во всём.
Мы в сене.
Мы сони.
И дышит мацони
откуда-то снизу,
из погреба, -
в сон.
О, как мне заставить
всё это представить
тебя, недоверу?
Любимая, спи...

Во сне улыбайся
(все слёзы отставить!),
цветы собирай
и гадай, где поставить,
и множество платьев красивых купи.
Бормочется?
Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись
и окутайся им.
Во сне можно делать всё то,
что захочется,
всё то,
что бормочется,
если не спим.
Не спать безрассудно
и даже подсудно, -
ведь всё,
что подспудно,
кричит в глубине.
Глазам твоим трудно.
В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.
Любимая, спи...

Что причина бессоницы?
Ревущее море?
Деревьев мольба?
Дурные предчувствия?
Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то,
а просто моя?
Любимая, спи...

Ничего не попишешь,
но знай,
что невинен я в этой вине.
Прости меня -
слышишь? -
люби меня -
слышишь? -
хотя бы во сне,
хотя бы во сне!
Любимая, спи...

Мы - на шаре земном,
свирепо летящем,
грозящем взорваться, -
и надо обняться,
чтоб вниз не сорваться,
а если сорваться
- сорваться вдвоём.
Любимая, спи...

Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжко на шаре земном засыпается,
и всё-таки -
слышишь, любимая? -
спи...

И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пёс на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
«Любимая, спи...»

Евгений Евтушенко
1964

Мы видели с тобой одну звезду,
Мы слышали грозу одну и ту же...
Мне кажется, я всё ещё расту,
Мне кажется, ты мне для роста нужен.
А я тебе? А я тебе зачем?
Давай поищем, что-нибудь найдётся.
Вода из крана на ладони льётся,
Набрать бы про запас, да только чем?
А завтра утром ситничек пойдет,
Для нас с тобой опять один и тот же.
Кто раз любил, наверное, поймёт,
Какое счастье - этот самый дождик.
Мы всё-таки, мы всё-таки вдвоём -
Пусть только так, и никогда иначе...
Вода стекает в общий водоём,
И общий дождь - он что-нибудь, да значит.

Галина Воропаева

И почерк не моей руки,
И канувшие даты...
Мои смурные дневники
Конца восьмидесятых...
Шестнадцать лет,
Семнадцать лет -
Все это было или нет?
Дым сигарет, неясный свет,
Стихи, похожие на бред,
Аквариум, где сдохли рыбки.
(Две грамматических ошибки)...
И этот невозможный тип -
Какого черта он прилип?!
Ведь - все. Проехали. Привет.
Иди, гуляй себе!. Так нет,
Решил, что мы теперь близки
До самой гробовой доски!...
А я, как мышь, забилась в кресло,
Чтоб он моих не трогал рук.
А я все думала:" А если?"
А я все думала:"А вдруг?"
Но этот гад сказал:" Авось!"
И, в самом деле, обошлось!
А дальше - страшные значки,
Две-три зачеркнутых строки,
Девичий профиль, васильки,
Провал на месяц...
КУДА БЫ ДЕТЬ ВСЕ ЭТО ПРОЧЬ,
ЧТОБ НЕ ПРОЧЛА ОДНАЖДЫ ДОЧЬ -
Лет через десять...

Горбовская

Давно это было...Назад сто веков
Но трогает душу по ныне
О деве из камня, познавшей Любовь
Легенда та вкусом полыни

Обычный горшечник,в богиню влюбленный
Из камня ваял ее стан
Закрыл мастерскую...Любя, вдохновленный
Он образ любимой создал.

И россыпь волос опускалась на плечи...
Слегка лишь, прикрытая грудь...
В немом восхищении, теряя дар речи,
Сорвал поцелуй с ее губ...

И вдруг, ощутив сладкий вкус поцелуя,
В ней жизни забилась река
Не видел горшечник, что стала статуя
Из плоти и крови....Рука

Так нежно , порхая,к груди прикоснулась,
Туникой прикрытой слегка.
Не думал горшечник, что дева очнулась
От каменного хладо-сна.

Тихонько, чуть слышно, в окно постучались
Горшечник очнулся от грез.
Уж сумерки ночи на землю спускались.
Кого ж это ветер принес?

Открыл дверь и замер горшечник,не веря
Что звезды ему дарят свет.
В проеме двери,попросив о согреве
Богини его силуэт.

Намокла бедняжка,дрожит , словно листик
Промокший в холодной воде
Отводит он взгляд... платье к ней так и липнет
Прекрасна в своей наготе.

Пустил ее в дом...Отогрел поцелуем
Да ласками всласть напоил.
И в танце любви, не заметив статуи,
С подножки нечаянно сбил...

Чуть -чуть оставалось, что б дева ожила
Покинуть подножку смогла
Из камня она, но смогла, полюбила
Как кратка Любовь та была...

Ф.И. ТЮТЧЕВ .
ПИСЬМА .
Она сидела на полу
И груду писем разбирала ,
И, как остывшую золу ,
Брала их в руки и бросала .

Брала знакомые листы
И чудно так на них смотрела ,
Как души смотрят с высоты ,
На ими брошенное тело .

О, сколько жизни было тут ,
Невозвратимо пережитой !
О, сколько горестных минут ,
Любви и радости убитой !

Стоял я , молча , в стороне
И пасть готов был на колени ,
И страшно грустно стало мне ,
Как о присущей , милой тени .

Я тебя успокою любовью,
Без тебя - день не день,
ночь… без смысла.
Я дышу и живу... тобою,
Не могу я впрок насладиться.

Я с тобой делю свою нежность,
Хоть несносной бываю порою,
Ты прости мне мою небрежность,
Знаю... трудно тебе со мною.

Но и врозь нам… невыносимо,
Разделили сомнения поровну.
Обреченно и даже бессильно,
Ты кладешь мне на грудь голову.

Я поглажу тебя... бережно,
Не считай свою жизнь...
пропащей,
В этом ритме, почти бешеном,
Время есть для
ЛЮБВИ НАСТОЯЩЕЙ!

АЛЛА

У могилы поэта,
презревшего все мировые базары,
я не встретил в тот день
ни души - даже призрака Лары,
но когда подошел,
обходя неизбежную русскую лужу,
я увидел одну знаменитую,
но никому не известную душу.

На скамеечке тихо сидела не кто-нибудь,
а Пугачева -
одиноко, задумчиво,
поглощенно в затрапезном платочке,
без всяких подмазок и блесток,
угловатая, будто бы скрытая в диве базарной
девчонка-подросток,
На колени она
перед камнем надгробным отнюдь не валилась,
но чуть-чуть шевелила губами,
как будто молилась.

А однажды я видел ее,
на банкете хлеставшую водку.
В чью-то кофту вцепилась она:
«Слушай, ты не толкнешь эту шмотку?»
Как смешалось в ней все -
и воинственная вульгарность,
и при этом при всем -
Пастернаку таинственная благодарность.
Персианка и Стенька в едином лице.
Гениальности с пошлостью Ниагара.

Пастернаковская свеча,
на которой так много нагара.
Фаворитов меняет,
как Екатерина Великая плебса,
но в невидимом скипетре
столько у ней неподдельного блеска!

Все народы похожи
на собственных идолов.
Их слепив из себя,
из фантазий несбывшихся выдумав.
На кого ты похожа, Россия?
Похожа на Пугачеву.
Ты идеи
с чужого плеча примеряешь опять, как обнову,
но марксизм не налез,
да и капитализм
на Россию никак не налезет.
Не по нам эти шмотки.
Чужое напяливать нам бесполезно.
На всемирные конкурсы
рваться не надо сейчас ни России, ни Алле.
Если в первые мы не попали,
не значит еще,
что пропали.
Мы буксуем в грязи,
но пока хоть в одном уголочке
души мы чисты,
'еще идут старинные часы...'

Мы не все потеряли еще,
распадаясь под собственный гогот.
Только те могут петь,
кто молчать над могилами могут.
Я Россию люблю,
как шахтер свою шахту,
не меньше во время обвала.
Я любимых артистов люблю,
как ни горько,
не меньше во время провала.
Я люблю тебя, русская Пьяф,
соловьиха-разбойница и задавала,
над могилой поэта притихшая,
будто монашенка, Алла.

Евг.Евтушенко

Это бремя изысканных пыток и кар,
Вечный зов, что приник к изголовью?
А ещё называют ? божественный дар!
А ещё называют ? любовью!
В три ручья растекаются слёзы из глаз.
Скован разум единственной властью.
Свет померк. Ослепительный полдень погас?
А ещё называется ? счастье!
От ненастной погоды продрогла душа,
Так вокруг неё грустно и пусто.
Лишь метель задувает, на окна дыша?
А ещё называется ? чувство!
Я ещё ухитряюсь и выжить, и жить,
От вечерней зари до рассвета:
Отмеряешь семь раз неразрывную нить.
Семь веков ? ожидаю ответа.
Две прозревших души, два луча средь зимы,
Две слезинки, две капельки боли
В том неистовом хаосе света и тьмы?
А ещё называют ? судьбою!
По горящим углям протоптала я путь.
Принимаю ту участь блаженно,
Чтобы только обнять,
Чтобы только взглянуть
И подумать,
Что жизнь ? совершенна.

Людмила Щипахина

Она на столике журнальном
Дремала в чае целый вечер…
Была обычной ложкой чайной-
Ничем предмет сей не отмечен…
И как все прочие сестрицы,
Исправно черпала варенье,
Бросала в кофе горсть корицы…
Пока в тот вечер, в воскресенье
Не оказалась на свиданьи…
Хозяин дома был так нежен,
Устав от долгих расставаний,
Кормил вареньем из черешен
Неспешно, с ложечки, любуясь,
Очаровательную Гостью…
Горели две свечи, целуясь,
Прокинув через вечер мостик…
А ложка всё запоминала –
И сладость губ, и трепет пальцев…
Она впервые побывала
На этой встрече душ-скитальцев…
Погасли свечи. Расставанье.
Ждёт Гостью долгая дорога…
Опять меж ними – расстоянье
И телефонная тревога…
А ложка сердце разбудила
Под металлической одеждой…
В ней нежность встречи не остыла,
Она хранит тепло надежды…

Все то что в жизни происходит с нами,
Мы так странно делим пополам.
Если радость - празднуем с друзьями,
А с бедой приходим к матерям.
Заняты работой и делами,
День за днем в потоке суеты.
Мы не часто думаем о маме,
Слишком редко дарим ей цветы.
А свои болезни носим к маме,
И обиды к ней идем делить.
И морщинки ей рисуем сами,
Позабыв прощенья попросить.
Мы так редко маму обнимаем,
Разучились маму целовать.
Позвонить порою забываем,
Некогда письмишко написать.
Ну, а мама все равно нас любит,
Что бы не случилось не предаст.
Все простит, обиды все забудет,
Руку, душу, сердце все отдаст!
Вот опять от мамы уезжаю,
Отогревшись у ее любви.
Ты пожалуйста, прости за все родная,
И прошу- подольше поживи!!!!

Любовь ушла,

Изранена двумя.

Её в объятья

Приняли другие...

И с той минуты

Мучает меня

По оскорбленной гостье

Ностальгия.

Любовью ностальгию

Не зови -

Пора нам стать

Добрее и мудрее.

Сам знаешь,

Что пожарища любви

Не освещают душу

И не греют...

Ю. Друнина

есть женщины с глазами диких птиц
с глазами вышивающих монахинь
с глазами медитирующих жриц
с глазами шлюх приговоренных к плахе

есть женщины с глазами цвета роз
оборванных в ненайденных эдемах
в глазах - закаты тысяч папирос
и просто вариации на тему

есть женщины с глазами, что кричат
есть с очень молчаливыми глазами
с глазами, не берущими назад
с глазами сами-в-пол-пред-образами

есть женщины с бессоницами глаз
в них стонет вся вселенная, ревнуя
а есть еще - прекрасней в сотни раз...

...но ты нашел себе меня -
такую

(?)

На ней простая блузка в клетку.
Идёт, покусывая ветку.
Горчит, должно быть, на губах.
Июль черёмухой пропах.
Он сыплет лёгким белым цветом
На плечи женщине, на грудь.
Она совсем легко одета,
Идёт, поёживаясь чуть;
То с горки тропкою сбегает,
То затеряется в листве.
Коса тяжёлая, тугая
Лежит венком на голове.
Мы встретились, в глаза взглянули
В такой тиши, наедине, -
И в жизни вдруг не потому ли
Чего-то жалко стало мне.
Чего? И сам я не отвечу.
Не то ль, что голова бела,
Не то ль, что женщина при встрече
Глаза спокойно отвела...
Не потому ль слова об этом
Как терпкий привкус на губах.
Под северным холодным небом
Июль черёмухой пропах.

************
О чем я думаю? О падающих звездах...
Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,
алмазною стезей прорезывает воздух,
и вот уж путь ее — потух...

Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.
О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!
Я чувствую — она лучисто раздробилась
на глубине моей души.

Владимир Набоков 1918 г.

Разматывая туч седую нить,
Ты мир вращаешь – тёплая, живая,
И я прошу – позволь мне просто быть,
Хоть твёрдо знаю – просто –не бывает.
Настанет час платить за каждый миг
Земного бытия усталой бездне,
Вместив свою печаль в одну из книг,
Где все твои пороки и болезни
Описаны философом давно,
Задолго до счастливого рожденья
Души твоей,
И всё предрешено
В хмельной судьбе,
Где твой песочный гений
Одобрен в канцелярии небес,
Но будет ли он вечностью замечен?
И сколько наверху свободных мест
Оставит нам заоблачный диспетчер?
Но и сейчас ты платишь каждый миг
Собой, неосязаемо, негласно,
За свет из окон –солнечный родник,
За лунный грог,
За хлеб с июльским маслом,
За каждый шаг,
За правду ли, во лжи,
И каждый вздох
В стареющем тумане,
И молишься и веруешь, что жизнь
Вчера солгав, сегодня - не обманет.
*ОЛЬГА ОЛГЕРТ

В МИНУТЫ МУЗЫКИ

В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,

И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...

Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.

Но все равно в жилищах зыбких —
Попробуй их останови!—
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.

И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.

Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.

НИКОЛАЙ РУБЦОВ.
1966

МАРГАРИТА АРХИПОВА

Когда бывает совсем непросто, и нужен reset или стоп-кран,
Я достаю с самой дальней полки свой пыльный клетчатый чемодан.
Мы с ним две тысячи лет знакомы, во всех побегах он был со мной,
Он не давал мне скучать по дому, он безнадежно пропах весной,
Дорожной пылью и поездами, соленым ветром, степной росой..
Он был красив, а теперь, с годами, чуть-чуть потертый, чуть-чуть косой,
Но все такой же отважный малый, со мной готовый в огонь и лед;
Он столько раз отбывал с вокзалов, он столько раз уходил на взлет
На доброй сотне авиалиний, что уж не помнит, где сон, где быль.
Он был когда-то стальным и синим, теперь цвета заслоняет пыль...
Я слышу голос скрипучих молний, спокойно найденных наугад,
И открываю его тихонько, как открывают волшебный клад.
Пока в нем пусто, видна подкладка и пожелтевший ж-д билет..
Куда? Откуда? Места и даты... дела давно позабытых лет,
Наверно, важное что-то было, опять бежала – к кому? Куда?
А может просто невыносимо манили старые поезда,
В пустых вагонах зимою к югу, скрипучий тамбур, горячий чай,
И за окном – то дожди, то вьюга, а закрываешь глаза – причал,
Ночное море, осенний ветер, и запах соли, листвы и трав...
И забываешь про все на свете, потом на горке тряхнет состав,
И вот очнулась в пустом вагоне, в окне свиваются провода...
Да, с каждым годом сложнее вспомнить маршруты, станции, города...
Ну что же, вещи сложились в стопки, и занимают свои места.
Зачем в домах обувные полки? Чтоб там присесть перед словом «старт»..
Да что тут думать, сейчас не вспомню – а ведь забыла наверняка,
Но что – припомню уже в вагоне, а значит, важность невелика
Всего забытого. Что же, значит вернусь еще раз сквозь города,
И до поры понадежней спрячу свой пыльный клетчатый чемодан.

Что же ты думал:
разрыв – это просто блеф?
Если я рву – то я рву…
И не стОит штопать….
Твой самолет, не набрал высоты, взлетев…
или набрал лишь за тем,
чтоб сорваться в штопор…
Ухнуло…..грохнуло…..ахнуло в сердце так….
И до сих пор ещё Небо дрожит от взрыва…
Знаешь ли,
поздно выбрасывать белый флаг,
после того, как снесло…..
обожгло…..
накрыло…
Рвать – это, значит, выдёргивать провода
голой рукой
из растерзанной в кровь грудины,
или смотреть, как врывается кровь-вода
в узкое жерло пробитой души-плотины -
как она хлещет из взорванных кем-то пор…
В сердце пробоина:
ты истекаешь мною…
Я покидаю тебя навсегда - без ссор
и без прощаний….
Но знаешь - какой ценою?
..............
Ты ещё долго будешь кричать во сне…
Выть на луну
под наплывом фантомных болей:
будет, казаться, что я до сих пор в тебе…
Мёртвое сердце,
а мается, как живое….
Будешь искать мой знакомый и светлый след –
в шумной толпе, ожидая увидеть снова
маленький, лёгкий, до боли родной силуэт…
Ждать моих писем…
но снова……..ни слова…….ни слова…
…………………….
Только вот слушай……сегодня такая ночь!!!
Воздух хмельной…..
и невольно в нём тонешь……тонешь…
Липы цветут…..
а на улице тёплый дождь –
точно такой же, как в прошлом июне…
Помнишь?

Если зима вдруг приходится на июль,
Если проснулся в кровати, но весь в снегу,
Губы мгновенно замерзли на слове «лю…»
Значит, солгу тебе правду. Опять солгу.

Я расскажу, что ты принц из другой страны.
Я промолчу, что страны твоей больше нет.
Той, где под солнцем и звездами все равны,
Той, по которой ты плакал сейчас во сне.

Я расскажу, что глаза у тебя в отца.
Я промолчу, что он был от рожденья слеп,
Помня его волевые черты лица,
Теплые руки, дающие теплый хлеб.

Я расскажу про родную твою сестру.
Смуглую девочку, шуструю как лиса.
Я промолчу, как тащили ее к костру.
Богу Дождя не хотелось ее спасать.

В доме натоплено. Ночь и горит камин.
Ты улыбаешься, веря моим словам.
А за окном, осыпаясь, цветет жасмин
А под окном, зеленея, растет трава.

Ты засыпаешь и видишь свои снега.
Я научу, и ты сможешь сказать «люблю»
Знаешь, как трудно бывает тебе солгать
Если зима вдруг приходится на июль?
© Саша БЕС .

Сочный помидорчик заменил котлету.
Минимум калорий – я худею к лету!
Божия коровка, полети на небо,
Принеси колбаски, масла, сыра, хлеба.


Чтоб не лётать дважды, прихвати, дружочек,

Штучек пять эклеров, тортика кусочек!
Что? Да-да, я помню, я худею к лету.
Только жрать охота...(((
А, ну её...-

диету !!!

У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет...
А, помню, старуха соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.

И часто, платок затянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на нее насмотреться.

- Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь - уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь чего, мол, управился скоро?
Не скажет... Но знаю: меня ему жалко...

Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица.
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.

И сядет к огню в уголке своем тесном,
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек...
Дай бог ему отдыха в царстве небесном! -
И тихо вздыхала: - Жалел меня очень.

В ту пору все это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури... Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой - тревога в нем стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, -
Как верно она про любовь говорила!

Ирина Снегова